Белый Царёв город

^{[1]  [2]}

От концепции создания до реконструкции облика

Игорь Кондратьев

Самая большая каменная крепость России прожила едва ли не самую короткую для подобных сооружений жизнь. К началу 19 века “за излишностию, ветхостию и неудобностию” были не только разобраны стены и башни, но и сама местность была выровнена и превращена в бульвары.

Первые окольные укрепления

В классической москвоведческой историографии сложилось мнение, что уже в 14 веке Занеглименский посад был окружен укреплениями (1). Однако детальное исследование исторических сведений об этих укреплениях заставляет усомниться в столь ранней датировке занеглименской фортификационной линии (2).
Достаточно сказать, что наиболее ранний топоним, относимый исследователями к занеглименским укреплениям, датируется 1453 годом: “… прииде весть к великому князю из Новгорода, на вечерни оу великомученик Бориса и Глеба на Москве на Рве, что князь Дмитреи Шемяка оумре напрасно в Новгороде…” (3). Однако полагают, что церковь, в которой Василий II получил известие об убийстве своего смертельного врага, это не арбатский храм Бориса и Глеба, а китайгородский “у Кочкина двора”, ныне — церковь Максима Исповедника на Варварке. (4)

Духовная грамота Ивана III, датированная 1504 годом, подробно описывает Сущевскую межу, отделявшую земли села Сущева от московских угодий (5). В этом документе никаких упоминаний укреплений нет.
Первые сведения об окольных укреплениях посада обычно находят у Генриха Штадена в рассказе о сожжении Москвы крымским ханом Девлет-Гиреем в 1571 году. До этого крымчаки без потерь миновали засечные укрепления по Оке и стремительно подошли к Москве. Опричное войско под командованием князя Василия Темкина, занявшее позиции в опричной части столицы, оказалось полностью небоеспособным. Все это окончилось для Москвы катастрофой, сравнимой с Тохтамышевым разорением 1381 года.

Опубликованный русский перевод текста Генриха Штадена звучит так: “По началу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор (Lusthaus) великого князя — Коломенское — в 1 миле от города. Все, кто жил вне [города] в окрестных слободах, — все бежали и укрылись в одном месте: духовные из монастырей и миряне, опричники и земские. На другой день он поджег земляной город (Hackelwehr) — целиком все предместье; в нем было также много монастырей и церквей. За шесть часов выгорели начисто (vorbranten innen und aussen) и город, и кремль, и опричный двор (Aprisna), и слободы. (6)

Однако перевод слова “Hackelwehr” как “земляной город”, предложенное в 1922 году И.И.Полосиным, следует признать скорее описательным, чем дословным. Ведь в тексте Штадена стоит не “Erdstadt” (земляной город), а “Hackelwehr” (дословно “сопротивление хвои”) что в контексте правильнее перевести так: “на другой день он поджег целиком все предместье, беззащитное перед огнем, подобно хвое”. Во всяком случае, прямого указания на какие либо деревоземляные укрепления, позволявшие позднее называть укрепленный подобным образом московский посад Земляным городом, в данном тексте отсутствуют.

Нет никаких сведений об окольных укреплениях и в Разрядной книге, повествующей об этом же сожжении Москвы 1571 году: “…град Москва весь выгорел, в три часа не осталося в обеих городех и на посадех ни одного двора…” (7). Городами названы Кремль и Китай город. Следовательно, до 1571 года никаких окольных укреплений вокруг посадов не было.
Первые окольные укрепления вокруг посадов были построены в 1572 году в ходе восстановления Москвы после нашествия Девлет-Гирея. Тогда по линии нынешнего Бульварного кольца были построены деревоземляные укрепления, увиденные Генрихом Штаденом: “Она теперь отстроена так: ворота, как и цитадель, сделаны из бревен и снаружи вокруг обложены землей и дерном; между воротами проложен вал в три сажени ширины. Перед валом снаружи рва нету”. (8)

Итак, следует признать, что посад в пределах нынешнего Бульварного кольца не был укреплен вплоть до 1571 года. В 1572 году по линии нынешнего Бульварного кольца были построены деревоземляные укрепления, которые с 1584 года в течение пятнадцати лет постепенно были заменены каменными. За 27 лет существования деревоземляных укреплений, окруженный ими посад в пределах нынешнего Бульварного кольца, настолько прочно закрепил за собой название Земляной город, что долгое время после постройки каменных укреплений Белого города, и даже после постройки в 1597 году Скородома, вплоть до середины 17 века в официальных документах посад внутри нынешнего Бульварного кольца часто назывался Земляным городом. (9)

  ^[3]

Китай-Полянка-Скородом

Отметим, что схема строительства укреплений в два этапа, когда одни полноценные деревоземляные укрепления через некоторое время сменяются другими полноценными, но уже из камня, была обычной для московской фортификационной практики 16 века.
В своей логической завершенности эта схема представляется так. Сначала вдоль линии обороны выкапывается ров особого профиля. С внешней стороны он совершенно пологий, с внутренней — крутой. Извлеченная из рва земля ссыпается в бревенчатую, плетневую или смешанную конструкцию, устроенную вдоль внутренней стенки рва, которая также крепится деревом. Все это обкладывается дерном, но может облицовываться камнем или кирпичом. Получившаяся конструкция – вполне готовый оборонительный рубеж, который, в зависимости от потребностей, может использоваться как основа для деревянной крепостной стены или как артиллерийская позиция. Через некоторое время “подле вала”, прямо в ров ставится каменная стена, изначально наделенная значительной штурмовой устойчивостью. Вопервых, основа стены покоится на коренных грунтах. Во-вторых, за стеной находится массив земли, что делает малоэффективными для штурма подкопы. В-третьих: в случае обрушения каменной стены, в дело вступает расположенная за ней земляная насыпь.

Указанная фортификационная схема была детально разработана немецким энциклопедистом Альбрехтом Дюрером (1471-1528) и изложена в книге “Наставление к укреплению городов”, изданной в Нюрнберге в 1527 году: “Снаружи … сделай глубокий и широкий необлицованный ров, землю же из него насыпь в сторону замка, но так, чтобы вал этот не был слишком высоким. … На нем надо поставить легкий забор или стенку толщиной в один квадр, наподобие бруствера, высотою в семь футов, со ступенями с внутренней стороны, чтобы можно было стрелять сверху. Но снаружи этот ров не должен иметь никакого возвышения над поверхностью земли… Как все это следует возводить в каменной кладке, показано было здесь же в описанном раньше укреплении. И вынутое из рвов должно быть насыпано в валы, чтобы не надо было вывозить землю; таким путем экономятся большие расходы”. (10)

На наш взгляд, в рамках такой схемы возможно объединить историю строительства всех трех линий окольных укреплений Москвы. Отчасти это подтверждается самим названием дерево-земляных оборонных линий. Для всех них известно общее название Земляной город. Однако для внутренней и внешней оборонной линии известны и другие названия: Китай и Скородом. Эти названия, на наш взгляд, связаны единым происхождением и смысловой нагрузкой.

В первой трети 16 века опыт быстрого строительства обширных окольных крепостей был принесен в Москву итальянскими инженерами. Поэтому, думается, происхождение термина “китай город” следует выводить из латинского “cita urbs”, что переводится как “скорый город”. Слово “cita” (произносилось итальянцами 15-16 веков как “кита”), что послужило основой для “китай”. Следовательно, термин “скородом” конца 16 века прямая калька от “cita urbs”.

Как, в этом смысле, могли называть “осыпь”, предшествовавшую Белому городу, можно только догадываться. Известные на сегодняшний день источники не сохранили этого названия. Ведь после постройки кирпичной стены линию этих укреплений официально велено было называть “Царев Белой каменой город”. Однако название предшествовавшей дерево-земляной крепости поддается реконструкции.
Известно, что в конце 16 – начале 17 века широко распространился термин “палянка” (palanka). Так назывались деревоземляные укрепления без бастионов, широко применявшиеся для защиты обширных посадов городов, как турками, так и против турок по всей линии турецко-европейского противостояния.

На окраинах России – украйнах – паланки как род быстро возводимых укреплений широко применялись как при строительстве засечных черт, так и казачьих городов-крепостей. «Наши городки не корыстны, — говорили в 16 веке донские казаки крымскому хану, — оплетены плетнями, увешены тернами, да доставать их надобно твердо головами». (11)
Отметим, что дерево-земляной Скородом европейцы называли “palanka”, что нашло отражение в экспликации к Сигизмундову плану, на левом поле которого читаем: «…terctiae Skorodum, quarta Strelecka Sloboda: aggere omnes, seu Palancka, e lignis et terra congesta atque repleto perpulchris cum turribus, circumcinctae», что значит: «…третья — Скородум, четвертая — Стрелецкая Слобода: все они окружены насыпью или Паланкой, которая построена из бревен и земли и снабжена очень красивыми башнями». (12)

“Скорые” деревоземляные крепости, даже не имевшие бастионов, были весьма эффективны против любого противника, не владевшего тяжелой осадной артиллерией и навыками “регулярной” инженерной осады. Таковыми, в условиях России, были, прежде всего, степняки. Обширные неукрепленные посады становились первой и легкой добычей татар, особенно, если основные военные силы государства были отвлечены или разрознены. Поэтому поводом к строительству всех трех линии окольных укреплений Москвы была угроза нападения татар на столицу.
Китайгородский Земляной город был построен вокруг разросшегося со второй половины 15 века Великого посада. На фоне череды неудачных русско-казанских войн 20-х – 30-х годов, угроза разорения столицы силами казанских, крымских и ногайских татар была очевидной, что постоянно сковывало военную активность Москвы. Китайгородская крепость позволила до 1571 года забыть о татарских набегах на Москву. За этот период пали Казанское и Астраханское ханства, были подчинены Кабарда и Ногайская орда, были совершены два похода в Крым.

Белогородский Земляной город был построен вокруг разросшегося во второй-третьей четверти 16 века Большого посада. К этому вынудили катастрофические последствия нападения Девлет-Гирея на неукрепленную Москву в 1571 году, попытки хана напасть на столицу в 1572 году и необходимость держать большие воинские силы на фронтах неудачной Ливонской войны.
Последнее внешнее кольцо укреплений Москвы было построено после нападения на столицу хана Казы-Гирея в 1591 году. И хоть атака ханского войска была удачно отражена, оставлять вновь разросшийся посад без окольных укреплений было никак нельзя. Новое строительство, финансировавшееся казной, помимо военных задач, призвано было ослабить социальную напряженность в столице, вызванную неурожаем и дороговизной. Кажется, Борис Годунов точно последовал совету, выведенному в 1527 году Альбрехтом Дюрером: “У господ много бедных людей, которых иначе приходится поддерживать милостыней; если же им дадут плату за их работу, им не нужно будет нищенствовать и они менее будут склонны к мятежу. Лучше также, если господин истратит большие деньги на строительство и останется на месте, чем если он будет внезапно застигнут врагом и изгнан из своей страны, как легко поймет даже человек самого малого разумения”. (13)

Практика 16 века предполагала обязательную замену “скорых” дерево-земляных стен на каменные. Отчасти это связано с тем, что военная наука только начинала приходить к пониманию значения бастионных укреплений, военная техника, прежде всего артиллерия, отставала от передовой военной теории, а военные специалисты только начинали накапливать опыт “регулярной” инженерной осады и обороны. Кроме того, для столичного европейского города каменные внешние стены были обязательным атрибутом.
Окольные укрепления Китай города и Белого города успели пройти обе стадии своего развития и воплотиться в камне. Эволюция Скородома была прервана Смутным временем, когда эти укрепления были разрушены. Восстановление крепости в первой трети 17 века происходило на фоне господства иных, более прогрессивных военно-инженерных схем, в рамках которых земляные бастионы окончательно закрепили свое самостоятельное значение фортификационного авангарда. К тому же многие европейские столицы обзавелись земляными окольными укреплениями, что отражало как новые военные технологии, так и новую моду и престиж. И только строительство на бастионах московского окольного города каменных Серпуховских, Калужских и Сретенских ворот явилось данью прежней угасающей традиции превращения “китая-паланки-скородома” в каменную крепость.

^[4] 

“Царев Белой каменой город”. История создания.

Наиболее полная подборка материалов по истории Белого города найдена нами в классической работе В.В.Косточкина (14). Данный раздел основан на материалах этой публикации.
В 1583-1584 годах еще при жизни Ивана Грозного был учрежден Приказ каменных дел. Деятельность этого приказа позволила приступить к строительству самой большой русской каменной крепости. Федор Иванович “повеле на Москве делати град каменный около большего посаду подле земляной осопи и … нарекоша имя ему Царев град” (15). Строителем крепости был мастер Конон Федоров, а по другим источникам — Федор Савельевич Конь. (16)
Сначала южнее замоскворецких околиц были учреждены мануфактуры по изготовлению кирпича стандартных размеров (7х3х2 вершка), называвшегося “государевым” (17). Для производственных нужд были учреждены слободы казенных каменщиков, собранных из многих городов. Джером Горсей называет цифру 7000 каменщиков. (18)
Из подмосковного села Мячково была организована доставка белого камня, который добывали там оброчные крестьяне. Монастыри также участвовали в расходах по строительству крепости. Так, крестьяне Болдина-Дорогобужского монастыря поставляли на стройку известь и черемуховые прутья для устройства лесов. (19)
Денежные ассигнования на строительство отпускались, в основном, из государственной казны. Однако немалая часть средств поступала в виде разверсток на купеческие корпорации, в том числе и иностранные. (20)
Строительство крепости началось с нынешней Пушкинской площади, где были построены Тверские ворота. От них крепостные стены потянулись в обе стороны, были доведены по линии нынешних бульваров до Москвы реки, пролегли вдоль левого берега реки и примкнули к прежним стенам: с запада к Московорецкой башне Кремля, а с востока к Круглой угловой башне Китай города (21). Общая длина укреплений составила более 9,5 километров. Стена была снабжена многочисленными башнями, глухими и проездными.

Различные источники дают разное время начала и окончания работ. Наиболее ранняя из известных дата начала работ — 1584 год (22). Наиболее поздняя дата – 1587 год (23). Наиболее ранняя дата окончания строительства крепости – пятый год царствования Федора Ивановича – 1589 год (24). Наиболее поздняя дата окончания постройки -1598 год (25). Также различаются данные источников о времени строительства. Составитель Нового летописца утверждает, что “город … совершен бысть вскоре” (26). Джером Горсей утверждал, что “стена … была окончена в течение четырех лет” (27). А в Сокращенном временнике приводится срок в семь лет. (28)
За нижнюю дату строительства следует принять 1584 год, когда был учрежден Приказ каменных дел. Два года ушло на поиск и организацию рабочей силы, проектные работы, заготовку материалов. Указ о начале строительства относится к 1586 году. С этого времени начались земляные и фундаментные работы: рытье котлована под фундамент, забивание свай, формирование “основы градной”. Собственно стену начали класть не ранее лета 1587 года и в общих чертах закончили к лету 1591 года. Только в этом случае Джером Горсей, покинувший Москву в 1591 году, мог видеть оконченную стену, на строительство которой ушло, по его данным, 4 года.

Для превращения каменной стены в полноценную крепость требовалось произвести некоторые работы: оформить крепостной плацдарм и ров, выстроить каменные столбы на боевой площадке для устройства городовой кровли, снабдить ворота, печуры и бойницы затворами, устроить опускные решетки, построить проездные мосты, оснастить крепость пушками и боевым припасом и многое другое. Эти завершающие работы были прерваны в июле 1591 года нашествием на Москву войска крымского хана Казы-Гирея. Нападение было отбито, однако силы и средства были отвлечены на решение насущных фортификационных задач. Известно, что “по отходе … царя крымского … чающее его впредь к Москве”, царь Федор Иванович в 1591 году повелел “около всех посадов поставить град древяной” (29). Только после 1592 года удалось вернуться к завершающим работам по крепости Белого города. Возможно, эти работы длились до 1598 года. Впрочем, к зиме 1595 года нужды в присутствии Федора Коня в Москве больше не было и царским указом ему предписывалось “ехати в Смоленеск … делати … государеву отчину город Смоленеск каменой”. (30)

^[5]

“Царев Белой каменой город”. Чертова кухня.

В 1591 году, еще не до конца отделанные, стены Белого города обеспечили стратегическое преимущество русским войскам, отражавшим нападение крымского хана Казы-Гирея. “Гуляй-город”, развернутый на Донском поле, опирался на крепкий тыл укреплений Белого города, с которых непрестанно палили пушки, как бы демонстрируя боевую готовность, как самих укреплений, так и их защитников. Вместо неукрепленного посада – легкой добычи своего предшественника – Казы-Гирей увидел крепость, штурмовать которую он не посмел.
Укрепления Белого города сыграли важную роль в московских событиях Смутного времени. Парадоксы этого времени состояли в том, Москва оказалась дважды без боя оккупирована поляками.

20 июня 1605 года Москва приняла Лжедмитрия I с его многочисленной свитой и охраной, состоящей из французских мушкетеров Жака Маржерета и шотландских копейщиков Альберта Вендтмана. 19 ноября в Москву прибыла Марина Мнишек, а с ней большое польское войско. Гости, прибывшие на свадьбу Марины и Дмитрия, были расквартированы на Опричном дворе, а солдаты — в Белом городе. Восстание 17 мая 1606 года застало врасплох не только Лжедмитрия, но и его многочисленную охрану. Вместе с самозванцем погибло около 500 человек, в том чис-ле 20 шляхтичей и около 400 их слуг. (31)
События Смуты привели к тому, что в 1610 году Москва лишилась сначала своего защитника, (32) а затем царя (33). Семибоярщина, пришедшая к власти, оказалась между двух огней: с запада к Москве подходили поляки во главе с гетманом Жолкевским, с юго-запада – войска Лжедмитрия II, искавшего союза с поляками. В этих условиях 17 августа 1610 года представители Семибоярщины на Девичьем поле подписали соглашение с поляками о выборе царем России королевича Владислава Сигизмундовича. 20 сентября 1610 году в Москву без боя вошли польские войска. Гетман Жолкевский, учтя уроки мая 1606 года, немедленно взял под охрану все городские ворота. В сентябре 1610 года приемник Жолкевского Гонсевский ввел в Москве осадное положение.

Восстание, вспыхнувшее в Москве 19 марта 1611 года, быстро переросло в бойню, так как поляки, подожгли город, что лишило москвичей возможности организовано сопротивляться. Тогда как три роты мушкетеров Жака Маржерета действовали организованно, используя городские укрепления. Связанные в единую структуру, стены Кремля, Китай города и Белого города позволяли войскам быстро перемещаться в любую часть города по боевым площадкам и внутристенным ходам. И хотя 6 апреля 1611 года вошедшим в Москву войскам Первого ополчения удалось овладеть большей частью Белого города, сами укрепления продолжали оставаться в руках иноземного гарнизона. К 22 мая войска Первого ополчения были выбиты из города.
Только планомерная блокада Москвы силами Второго ополчения, истощение гарнизона и последовательное выдавливание иноземцев из укреплений Белого города помогли добиться успеха.

Летом 1612 года у стен Белого города произошли решающие сражения, завершившие Великую Смуту (34). 20 августа 1612 года отряды князя Пожарского заняли позиции вдоль западной линии укреплений Белого города, отрезав осажденных в Белом Городе поляков от полков Хоткевича, прорывавшегося со стороны Смоленской дороги и от Новодевичьего монастыря. Основные бои завязались в районе Чертольских ворот и Семиверхой (Алексеевской) башни. Отряды Пожарского отбивали атаки Хоткевича с запада и одновременно атаковали укрепления Белого города. Территория от Кремля до Чертольских ворот вскоре перешла в руки стрельцов, которые не позволяли полякам производить вылазки через Боровицкие ворота. Однако стены Белого города, представлявшие основательное оборонительное сооружение, взять не удавалось. Соединенные в устье Неглинной с кремлевскими укреплениями, стены Белого города оставались в руках поляков до тех пор, пока не был взорван пороховой погреб, размещавшийся в Семиверхой башне. Немецкий наемный ландскнехт Конрад Буссов, бывший участником этих событий и составивший схематический план происходивших боев, сделал пометку напротив Семиверхой башни — «чертова кухня», что красноречиво свидетельствует о яростном сражении и отчаянном положении защитников Семиверхой башни и Чертольских ворот.

^[6]

“Царев Белой каменой город”. История утраты.

Уже к середине 40-х годов 17 века стены Белого города представлялись весьма обветшалыми, многие части их вывалились или обрушились. В 1645-1646 годах были составлены описи их “порухам” (35). По государеву указу в 1647 году печник Куземка Кондратьев устроил кирпичный завод, в Даниловских кирпичных сараях – печь на 34500 кирпичей. Работы по восстановлению стены начались в 1658-1659 годах. К 1667 году стены опять обветшали, что зафиксировано описью “порух” (36).
К петровскому времени стена Белого города совершенно лишилась своего фортификационного значения. Мероприятия 1707-1708 года по подготовке города к возможному нападению Карла XII коснулись только Кремля и Китай города.

Ко времени правления Елизаветы Петровны стены Белого города в некоторых местах стали опасны внезапными обрушениями. 24 июня 1745 года был издан Сенатский указ о починке “городовых стен и башен, которые обветшали и угрожают падением”, если на это требуются небольшие суммы. В противном случае ветхие строения велено было разбирать, используя для этого колодников, а кирпич, щебень и другие материалы, получаемые от разборки, складывать (37).
Из последовавшей за этим указом переписки губернатора Москвы Танеева и Сената выяснилось, что всего на починку Кремля, Китай города и Белого города требуется около 175 тысяч рублей, а отпущено было всего 15 тысяч. Для Белого города это было приговором. Стену быстро стали разбирать, кирпич и камень пошли на починку стен Кремля и Китай города, раздавались обывателям взаймы, продавались, шли на ремонт казенных зданий, на мощение улиц. Об этом, в частности докладывал в 1750 году архитектор князь Д.В.Ухтомский (38).

21 февраля 1750 года стена у Б. Каменного моста и Всехсвятских ворот обвалилась и задавила четырех обывателей, пристроивших к ней свои избы. 27 апреля 1750 года генерал-полицмейстер Татищев доносил Елизавете Петровне, что в бытность свою в Москве он усмотрел, что в стене Белого города “многие камни вывалились, а в коих местах расселись и обвалились, отчего как едущим, так и идущим всякого чина людям крайнее опасение имеется.” В мае 1750 года стену велено было разобрать в опасных местах (39).
В 1752 году было восстановлено петровское запрещение строить в Кремле и Китай городе деревянные строения. Более того, все деревянные строения, выходящие на улицы было велено сломать. Это потребовало большого объема кирпича, что вызвало резкий скачек цен на стройматериалы. Приказ продавать кирпич по твердым ценам вызвал массовое закрытие кирпичных частных заводов. Реквизиция этих заводов в казну под надзор Московской губернской канцелярии привело к панике на частном рынке стройматериалов. Оставшиеся частные заводы спешно закрывались, а качество казенного кирпича резко упало. Дефицит кирпича был настолько острым, что заведующий дворцовым строением генерал-майор Давыдов арестовал все запасы казенного кирпича, не превышавшие миллиона штук обожженного и 4 миллионов необожженного, тогда как только Д.В.Ухтомский требовал для казенного ремонта 900 тысяч штук кирпича. В итоге в 1753 году было велено было срочно разбирать оставшиеся стены Белого города (40).

В 1759 году был издан указ о крепостных стенах, предоставлявшим губернатору право разбирать ветхие крепости для починки казенных зданий (41).
1 сентября 1763 года в докладе об учреждении Воспитательного дома в Москве сказано: ”Дать Воспитательному дому место, называемое Гранатный двор, с Васильевским садом, с отдаточною от Адмиралтейства мельницею, что на Яузе, и старую городскую стену употребить в строение” (42) .
Из переписки Екатерины II с московским генерал-губернатором графом П.С.Салтыковым 1763-1765 годов следует, что вокруг стены Белого города образовалось множество злоупотреблений, связанных с неоднозначностью статуса этого сооружения.
Так, из письма Салтыкова к Екатерине 22 декабря 1763 года выясняется, что стена Белого города во многих местах, прежде всего, рядом с воротными башнями, представляет собой “складенный и просто в грудах лежащий кирпич, белый камень и бут”, которые, “вместо того, чтобы лежа на открытом воздухе без всякой пользы, истребляемыя,” предлагается использовать для строительства Воспитательского дома.

20 марта 1764 года Екатерина в письме к Салтыкову, ссылаясь на практику времен Елизаветы Петровны, прямо предлагает разбирать стену Белого города для казенного строительства и высказывает надежду, что полученного кирпича и белого камня хватит не только на Воспитательский дом и Арсенал, но еще и останется. Салтыкову предлагается произвести соответствующие расчеты.
1 апреля 1764 года Салтыков в письме к Екатерине замечает, что сама императрица именными указами 24 мая 1759 года и 27 февраля 1762 года повелела “весь город и ворота … вновь против прежнего выстраивать и поправлять”, для чего бы-ло отпущено более 400 тысяч рублей с ежегодной тратой в 40 тысяч рублей. По расчетам Салтыкова, в добавок к имеющимся материалам, для строительства Воспитательного дома и Арсенала только кирпича требуется около 20 миллионов штук, тогда как из сажени городовой стены выходит 5500 штук. В итоге Салтыков пишет: “… и когда ВИВ высочайше оказать соизволите всю стену отдать на воспитательный дом и арсенал, то оной на строение обоих сих зданий будет ли довольно, того еще не известно.”
Если, используя данные Салтыкова, произвести подсчет, сколько всего было кирпича в стене Белого города, то, принимая в расчет лишь две облицовочные стенки толщиной в метр и 6 метров в высоту, видим, что из всех 4464 саженей стены могло быть получено 24 миллиона штук кирпичей. В нашем расчете поражает удивительное совпадение запросов Салтыкова на строительство с количеством кирпича, который можно получить, сломав стену Белого города.

Во всяком случае, 17 января 1765 года Екатерина в письме к Салтыкову предложила: “Прикажите в артиллерию и в Воспитательный дом отпустить из крепости Белого города столько материалов, сколько им на строение их потребно” (43). Разборка стен Белого города пошла безостановочно. К 1775 году все стены, а также ворота кроме Никитских, Всехсвятских и Арбатских были сломаны. Последними были сломаны Арбатские ворота (1792 год). (44)
Однако возникали и препятствия. В воротах Белого города и пристроенных к ним зданиям находились многие учреждения и торговые заведения, которые противились сломке. Только при главнокомандующем Москвы графе З.Г.Чернышеве (1782-1784 гг.) было положено устройство бульваров. “Дистанция на одну версту и 140 сажень от Тверских ворот к воротам Никитским и Петровским выровнена; строения снесены; вал срыт; ров зарыт” (45). Сам граф знаменит тем, что еще до вступления в должность главнокомандующего сумел построить себе дом (ныне – мэрия на Тверской улице) из кирпича от разбираемой стены Белого города.
Последние сведения о стене Белого города относятся к началу 19 века. В 1805 г. в устье реки Неглинной еще сохранялся остаток стены с отверстием, через которое протекала река. (46)

  ^[1]

“Царев Белой каменой город”. Реконструкция облика.

Большая часть источников по истории укреплений Белого города относится к 17 – середине 18 века. Это гравированные планы Москвы, панорамы города, описи крепостных “порух”, описания иноземцев. Важные материалы дает археология, фиксирующая 14 раскрытий остатков укреплений (47). Однако все эти материалы пока не складываются в целостную и непротиворечивую картину. А некоторые устоявшиеся представления о стене Белого города нуждаются в корректировке.

Возьмем только два положения, которые считаются общепризнанными настолько, что уже не требуют ссылок на источники:
— ТРАССИРОВКА (стена Белого города проходила по линии нынешнего Бульварного кольца);
— ОБЩАЯ СТРУКТУРА (стена имела 27 башен, 10 из которых были проездными).

Трассировка. Простая логика подсказывает, что если кольцо бульваров было устроено на месте укреплений Белого города, то стена Белого города должна располагаться по трассе нынешних бульваров. Но крепостная стена — всего лишь часть широкой полосы укреплений, особым образом расположенной на рельефе. Это уточнение заставляет отнестись критически к исходному логическому построению.
Известно, что стена Белого города была не просто снесена. Из нее добывали стройматериалы, что привело к тому, что во многих местах на месте стены образовывался глубокий ров, еще долгое остававшийся мокрым неудобьем, заполняемым мусором. В результате сноса и разборки стены, с внутренней ее стороны открывался прежний крепостной вал шириной до 15 метров, плотный, утрамбованный, армированный деревянными конструкциями. С внешней стороны стены после сноса застройки на плацдарме также выявлялись фортификационные и планировочные подсыпки. Таким образом, та же логика подсказывает, что бульвары устраивались, скорее всего, вне трассы стены. Они могли прокладываться и по валу, и по плацдарму, а также переходить с вала на плацдарм и обратно.

Особым вопросом остается точная локализация, отдельных элементов укреплений. Гравированные рукописные планы 17 века, как Москвы в целом, так и отдельных частей города, для решения этой задачи с топографической точностью – не пригодны. Планы Мичурина (1739 г.) и Горихвостова (1767 г.), на которых укрепления Белого города представлены во всей полноте, к сожалению, имеют мелкий масштаб. Кроме того, геодезические нормы и правила, по которым создавались эти планы, не позволяют прямо сопоставить их с современной геоподосновой. Требуется долгая и кропотливая работа по “расправлению” этих планов и адаптации их современным картографическим материалам. Пока эта работа не выполнена. Крупномасштабные планы, относящиеся к последней четверти 18 века, на которых представлены отдельные элементы укреплений, могут быть сопоставлены с современной геоподосновой с учетом имеющихся на этих планах построек, дошедших до нашего времени. К сожалению, пока эта работа не также проведена.

Общая структура. Считается, что стена Белого города была снабжена 27 башнями. (48)
Простой подсчет количества башен изображенных на 10 наиболее доступных планах города Москвы 17-18 веков (Петров чертеж (до 1600 г.), Годунов чертеж (начало 1600-х гг.), Сигизмундов план (1610 г.), Несвижский план (1611 г.), план Мериана (1638 г.), план Олеария (1630-е гг.), план Мейерберга 1661-1662 гг.), план Пальмквиста (1674 г.), план Мичурина (1739 г.), план Горихвостова (1767 г.)) веков показывает шаткость этого утверждения. (49)
Из 8 планов 16-17 веков 6 дают основание считать, что стена Белого города была снабжена 28 башнями (14 в западной части города — от Кремля до реки Неглинной (включая башню с трубой для пропуска реки), 14 – в восточной части города — от реки Неглинной до Китай-города). Отметим, что на Сигизмундовом плане не показана водопропускная башня в районе нынешней Трубной площади. Поэтому, строго говоря, на этом плане не 28, а 27 башен. Однако сомневаться в наличии этой башни не приходится, так как: во-первых, она есть на всех остальных планах, во-вторых, она была вскрыта археологическими раскопками в 1991 году.

На Несвижском плане показано 30 башен (19 в западной части города и 11 в восточной). На плане Мейерберга показано 26 башен (14 в западной части города и 12 в восточной).
На плане Мичурина подразумевается 29 башен (14 показано в западной части города, 13 в восточной + две не показанные, но известные по всем другим планам, башни на Васильевском лугу). На плане Горихвостова подразумевается 28 башен (14 показано в западной части города, 13 в восточной + одна не показанная, но известная по другим планам, башня на Васильевском лугу.
Роспись “городовым порухам” 1645-1646 года, сохранившаяся только для западной части города. Упомянуты все 14 башен, известные в этой части города и по другим источникам. (50)
Описная книга 1701 года называет 14 башен в западной части города и 13 в восточной + одна не упомянутая, но известная по другим планам, башня на Васильевском лугу. (51)
Таким образом, нет никаких оснований утверждать, что укрепления Белого города насчитывали 27 башен. Первоначально их было не менее 28 (по 14 в каждой половине города).
Подсчет проездных башен показывает, что их было не 10 а 11: Трехсвятские, Чертольские, Арбатские, Никитские Тверские, Петровские, Сретенские, Мясницкие, Покровские, Яузские, Васильевские.

  ^[7]

“Царев Белой каменой город”. “Излишность, ветхость, неудобность”.

Памятник архитектуры погибает дважды. Первый раз — когда производится его снос. Второй раз, теперь уже безвозвратно, — когда уничтожаются части памятника, скрытые напластованиями земли.
Двоякая физическая сущность сооружения, пережившего столетия, определена самой историей его возведения и жизни. Строение, имеющее изначально наземную и подземную часть, начинает “врастать в землю” уже в процессе строительства. На этом этапе в землю попадают (случайно или намерено) различные строительные материалы и инструментарий. Вертикальная планировка после окончания строительства скрывает под собой следы временных производственных сооружений и другие материальные остатки. Пожары, ремонты, достройки, отмостки, подсыпки и т.п. вызывают подъем дневной поверхности за счет роста культурного слоя, содержащего напластования и остатки материальной культуры, — своего рода подробную летопись жизни памятника. Само разрушение памятника и исчезновение его с дневной поверхности “записывается” в культурном слое. После утраты своей наземной части памятник архитектуры продолжает существовать как более сложный историко-культурный объект, сочетающий в себе черты как архитектурного, так и археологического комплекса.

Общепризнано, что культурные напластования являются неотъемлемой и охраняемой частью памятника архитектуры. Однако после утраты памятником наземной части, информативное значение культурных напластований, относящихся ко времени строительства и жизни, а в особенности, — ко времени разрушения памятника, резко возрастает. Зачастую, материальные остатки, сохраняемые в толще культурных напластований, предстают единственным точным свидетельством внешнего вида памятника.
Необходимость проведения археологические работ, предшествующих и сопровождающих новое строительство не требуют специального обоснования. Их обязательность и методические особенности подробно изложены в законодательстве федерального и муниципального уровня, а также в специальных методических руководствах. Требуют обоснования виды, сроки и объемы таких работ на конкретных участках стены.
Для ранних стадий проектирования нового строительства и планирования возможных археологических работ особенно важны данные о степени сохранности архитектурно-археологических остатков. Поэтому степень сохранности стены должна быть верифицирована и уточнена с нанесением информации на подоснову масштаба 1:500 и крупнее. Верификация и уточнение прогноза должно осуществляться с использованием архивных, геофизических и натурных археологических методов, а также шурфовкой и бурением.

^[8]

Примечания.

1. Фехнер М.В. Москва и ее ближайшие окрестности в XV и начале XVI века // Материалы и исследования археологии СССР. М.; Л., 1949. Т. 12. С. 108.
2. Беляев Л.А. Проблемы архитектурной топографии Москвы XVI в // Древнерусское искусство. Русское искусство позднего средневековья: XVI век. СПб., 2003. С. 456-468.
3. Полное собрание русских летописей. М.; Л., 1963. Т. 28. С. 280.
4. Беляев Л.А. Проблемы архитектурной топографии Москвы XVI в // Древнерусское искусство. Русское искусство позднего средневековья: XVI век. СПб., 2003. С. 464, примечание 22.
5. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей. М.; Л., 1950. № 92. С. 370-371.
6. Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного // Источники истории. Рязань. 2005. С. 479.
7. Разрядная книга 1550-1636 гг. М., 1975. Т. 1. С. 189.
8. Генрих Штаден. О Москве Ивана Грозного // Источники истории. Рязань. 2005. С. 440-441.
9. Беляев И.С. Росписной список г. Москвы 1638 г. // Труды Москов-ского отделения Императорского Рус-ского военно-исторического общества. Т. I. М., 1911.
10. А. Дюрер. Трактаты. Дневники. Письма. СПб., 2000. С. 198.
11. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993.
12. ГИМ. Арх. гр. № 48284.
13. А. Дюрер. Трактаты. Дневники. Письма. СПб., 2000. С. 190.
14. Косточкин В.В. Государев мастер Федор Конь. Москва. 1964. С. 44-71.
15. Изборник славянских и русских сочинений. М., 1896. С. 187.
16. Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. X. Спб., 1874. С. 53.
17. Русская историческая библиотека. Т. V. СПб., 1878. Стб. 91.
18. Джером Горсей. Записки о Московии XVI в. СПб., 1900. С. 30.
19. Сперанский А.Н. Очерки по истории Приказа каменных дел Московского государства. М., 1930. С. 39; Русская историческая библиотека. Т. XXXVII. Л., 1924. Стб. 29 и 39.
20. Джером Горсей. Записки о Московии XVI в. СПб., 1900. С. 30.
21. Сокращенный временник. Материалы по истории СССР. Вып. II. М., 1955. С. 149.
22. Пискаревский летописец. Материалы по истории СССР. Вып. II. М., 1955. С. 87-88.
23. Полное собрание русских летописей. Т. XIV. СПб., 1918. С. 37.
24. Дмитриевский А. Архиепископ Елассонский Арсений и мемуары его из русской истории. Киев. 1899. С. 91-92.
25. Записки к сибирской истории. Древняя Российская вивлиофика. Ч. III. С. 109.
26. Новый летописец, составленный в царствование Михаила Федоровича. М., 1835. С. 27.
27. Джером Горсей. Записки о Московии XVI в. СПб., 1900. С. 30.
28. Сокращенный временник. Материалы по истории СССР. Вып. II. М., 1955. С. 149.
29. Полное собрание русских летописей. Т. 14. 1-я половина. М., 1910. С. 43.
30. Древняя Российская вивлиофика. Ч. XIV. М., 1790 С. 449.
31. История Москвы. Т. 1. М., 1997. С. 203.
32. М.В.Скопин-Шуйский был отравлен 2 мая.
33. В.И.Шуйский был низложен 17 июля.
34. Полное собрание русских летописей. СПб. 1910. Т. 14 (1-я пол.). С. 124.
35. Дополнения к Актам историческим. Т. III. № 3. С. 3-20.
36. Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1877 г. Кн. 2. Ста-тья Викторова.
37. Полное собрание законов Российской империи (1649-1812). СПб., 1831-1838. Т. XII. 9180.
38. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Т. 23. С. 195.
39. РГАДА. XVI. Кн. 555. Л 212. Цит. по: Сытин. П.В. История планировки и застройки Москвы. Т. 1. М., 1950. С. 374. Ссылка № 40.
40. Сытин. П.В. История планировки и застройки Москвы. Т. 1. М., 1950. С. 304.
41. Полное собрание законов Российской империи (1649-1812). СПб., 1831-1838. Т. XV. 10949.
42. Полное собрание законов Российской империи (1649-1812). СПб., 1831-1838. Т. XVI. 11908.
43. Сытин. П.В. История планировки и застройки Москвы. Т. 2. М., 1954. С. 17.
44. Сытин. П.В. История планировки и застройки Москвы. Т. 2. М., 1954. С. 92.
45. Гастев М. Материалы для полной и сравнительной статистики Москвы. Часть первая. М., 1841. С. 162.
46. Сытин. П.В. История планировки и застройки Москвы. Т. 2. М., 1954. С. 433.
47. Первые данные о таких раскрытиях относятся к 1924 году, когда А.М.Васнецов зафиксировал в устье улицы Ленивки остатки конструкций Всехсвятской башни (Коробков Н.М. Метро и прошлое Москвы. М. 1935. С. 83-84.).
В четырех местах стена Белого города была вскрыта в 1934 году при прокладки первой очереди Московского метрополитена: на Волхонке удалось зафиксировать свайное основание стены Белого города; на Гоголевском бульваре напротив улицы Арбат в шахте № 37 обнаружено белокаменное основание стены Белого города; там же в 35 метрах к югу открыт ров от полностью выбранной стены Белого города; при строи-тельстве павильона метро «Мясницкие ворота» был открыт белокаменный цоколь стены Белого города на свайном основании (По трассе первой очереди Московского Метрополитена. Известия ГАИМК № 132. М., 1936).
В 1935 году при строительстве второй очереди Московского Метрополитена на территории Страстного монастыря и на Страстном бульваре была открыта стена Белого города и ров (Горюнова Е.И. Итоги работ археологического надзора на строительстве второй очереди Московского метрополитена им. Л.М.Кагановича // МИА № 7. М.-Л., 1947).
В 1948 году в шахте возле памятника А.С.Пушкину была раскрыта Тверская башня Белого города (Коробков Н.М. Стена Белого города//Историко-археологический сборник научно-исследовательского института краеведения и музейной работы. М., 1948 СС. 17-18).
В 1955 году археологи Музея истории и реконструкции города Москвы наблюдали раскрытие трубы в устье реки Неглиннкой у Водовзводной башни Московского кремля. По ряду признаков, часть конструкции трубы, отнесена к 17 веку (Архив карточек археологических наблюдений Отдела археологии МИГМ).
В 1959 и 1960 годах археологи Музея истории и реконструкции города Москвы наблюдали на Пушкинской площади раскрытие остатков стены Белого города.
В 1990 году Отдел археологии УГКОИП (Москомнаследие) проводил археологические наблюдения за строительными работами на улице Ленивка и на Кропоткинской набережной от Ленивки до Большого Каменного моста. Открыто основание Всехсвятской башни и часть стены Белого города (Отчет об археологических работах в Москве в 1990 г. Векслер А.Г. Архив ИА РАН, Р-1.).
В 1991 году Отдел археологии УГКОИП (Москомнаследие) проводил археологические наблюдения за строительными работами на Трубной площади. Зафиксировано раскрытие водопропускной башни и дерево-земляное основание крепостной стены Белого города (Отчет об археологических работах в Москве в 1991 г. Векслер А.Г. о.л. 432, Архив ИА РАН, Р-1.).
В 2007 году Отдел археологии УГКОИП (Москомнаследие) проводил археологические наблюдения за строительными работами на Хохловской площади. Открыто белокаменное основание стены Белого города.
48. Косточкин В.В. Государев мастер Федор Конь. М., 1964. С. 51.
49. Памятники архитектуры Москвы. Кремль. Китай город. Центральные площади. М., 1982. С. 50-59, 74-81, 131.
50. Дополнения к Актам историческим. Т. III. № 3. С. 3-20.
51. Кириллов И. Цветущее состояние Московского государства. Кн. 1. М., 1831. С. 93.
Дополнения к Актам историческим. Т. III. № 3. С. 3-20.
52. Кириллов И. Цветущее состояние Московского государства. Кн. 1. М., 1831. С. 93.