Кинофабрики

^[1]

В связи с недавним столетием российского кинематографа продолжаем обзор московских исторических московских киноадресов. В прошлой статье ^[2] Николая Кириллова речь шла о первых московских кинотеатрах, продолжение темы — рассказ о дореволюционных московских кинофабриках и их владельцах.

Александр Ханжонков

^[3]

Первым московским кинофабрикантом стал Александр Александрович Ханжонков. Родился он в 1877 году в семействе потомственного дворянина в имении Крынка, на землях Области Войска Донского. Будущий кинопромышленник окончил Новочеркасское юнкерское училище, затем был определен в 1-й Донской полк. Осенью 1896 года Ханжонков прибыл в Москву, где был расквартирован полк, в котором он и прослужил восемь лет. Однако с кинематографом Ханжонков познакомился не в Первопрестольной, а в Ростове-на-Дону, куда поехал к родственникам. Посещение кинотеатра стало для офицера шоком: «После сеанса я вышел на улицу опьяненный. То, что я увидел, поразило меня, пленило, лишило равновесия», — вспоминал он позже.

Напрямую обратиться к кинематографу Ханжонкова заставило поручение земляка-ростовчанина, попросившего его купить проекционный аппарат в магазине «Братьев Пате» на Тверской (на месте современного д. 12 на углу Газетного переулка), занимавшемся продажей кино- и фоноаппаратуры. Аппарат Ханжонков купил, а заодно познакомился с управляющим магазином, Эмилем Ошем. Они разговорились, Ош разрекламировал кинодело. Вскоре впечатлительный офицер Ханжонков выходит в отставку, и на условиях совместных равных капиталовложений (каждый должен обязан был вложить по 5 тыс. рублей) с Ошем они основывают Торговый дом «Э. Ош и А. Ханжонков». Сомнений касательно перспектив армейской карьеры у Ханжонкова к тому времени уже давно не было – он полагал, что карьера ему не удалась, и давно пребывал в сомнениях по поводу своего дальнейшего жизненного пути.

Ош, как выяснилось, был человек необязательный. Денег у него не оказалось, но выяснилось это только в поезде, который вез партнеров в Европу, где предполагалось закупить картины для продажи в России. Ведущие производители («Братья Пате», Мельес, «Гомон») теперь точно были предпринимателям не по карману. В Париже Ханжонков и Ош заключают договор с молодой фирмой «Урбан», у которой они получают фильмы на 5 тысяч наличными и на такую же сумму в месячный кредит. Половину картин удалось распродать даже не доехав до дома – в Варшаве. Оставшиеся купили в Москве кинотеатровладельцы Алксне, Гехтман и Абрамович (о них см. предыдущую статью).

Прибыль составила 10%, так что средств у партнеров почти не прибавилось. Затем Ош едет со всеми собственными и кредитными средствами в Америку, дабы купить много новых фильмов задешево. А Ханжонков затевает переписку с европейскими кинокомпаниями, предлагая представлять их интересы в России. Его приглашают на личные встречи, однако денег на поездки в Европу нет. Только одна компания – лондонская «Гепфорт», присылает образцы своих картин, разрешив оплачивать их по мере распродажи. Это спасло Ханжонкова от краха. Все ленты сразу раскупают столичные кинотеатровладельцы. Одна из картин – видовой фильм «Нил ночью», снятый с плывущей лодки, разошелся небывалым по тем временам тиражом в 100 копий.

Эмиль Ош возвратился из Америки с закупленными фильмами. Как оказалось после просмотра их владельцами кинотеатров, их не стоило и пробовать показывать публике – настолько они были неинтересны. Ош также закупил шесть комплектов проекционных аппаратов, все — непригодные. Партнерству пришел конец.

^[4]

Собрав по знакомым средства, вновь получив кредиты, Ханжонков открывает Торговый дом «Ханжонков и Ко»,  в здании Савинского подворья, сохраняющегося во дворе дома 6 по улице Горького. Этот четырехэтажный дом был построен в 1907 году архитектором Кузнецовым, как отмечено в путеводителе 1917 года, «в претенциозно-теремном духе». Новостройку приметил Ханжонков, чья контора раньше находилась на противоположной стороне Тверской, на углу Брюсова переулка. Стоимость квартир в подворье была невысока, площади большие, Ханжонков решается на переезд. По мере расширения дела Ханжонков занимает все помещения первого подъезда дома.

Полюбился дом и другим кинопредпринимателям. На одной лестничной площадке с Ханжонковым как-то размещалась прокатная контора Абрама Гехтмана «Глобус», по соседству – прокатная контора Осипова, затем – контора общества «Гомон». В квартире №23 – прокатное отделение французской фирмы «Эклер», в квартире 37 – прокатная контора «Наполеон», принадлежавшая владельцу одноименного кинотеатра. Позже, в годы Первой мировой, в квартире №1, где размещалась прежде контора Ханжонкова, появится московское отделение Скобелевского комитета (созданного правительством пропагандистского органа, получившего монополию на съемки фронтовой хроники), а рядом – фирма «Кинолента».

Летом 1907 года Ханжонков переделывает квартиру под контору, к осени организует там еще и демонстрационный зал, и небольшое киноателье с павильоном для съемок. В подвале оборудуется кинолаборатория для изготовления титров к заграничным фильмам (в ту пору подобная лаборатория была несомненным конкурентным преимуществом). У Ханжонкова появились все условия, чтобы заняться не только предпринимательством, но и производством, что его всегда интересовало.

В конце октября 1908 года на экраны выходит игровой фильм Дранкова «Понизовая вольница» («Стенька Разин»), считающийся первым успешным отечественным игровым фильмом. С небольшим отрывом в прокат выпускает свой фильм и Ханжонков. «Драма в таборе подмосковных цыган» целиком снималась на натуре, был задействован настоящий цыганский табор, остановившийся тогда в подмосковном Кунцеве. Сюжет традиционный для раннего кинематографа: любовный треугольник, красавица-цыганка, ее муж, завистливый соперник… Картина получилась не очень удачная, в прокате она была всего три дня. Ханжонков связывал слабый зрительский отклик на эту работу с поведением цыган – те боялись камеры, и теряли при ней естественность.

Впрочем, это были только первые шаги русского игрового кино. Сниматься в кино считалось тогда почти постыдным, театральные актеры туда не спешили, и кинематограф остро ощущал отсутствие собственных актеров. Выручили кино «народные дома». Это были предшественники советских домов культуры. В 1880-х гг. на Сретенском бульваре на месте панорамы «Взятие Плевны» (дом не сохранился) открылся театр «Скоморох», в 1900-м — общедоступный театр близ Серпуховских ворот на Щипке, в 1904 на Долгоруковской улице появился Сергиевский народный театр. Режиссер Ханжонкова – В. Гончаров, ищет актеров для кино именно в таких театрах. Многих будущих звезд экрана – Мозжухина, Громова, Пожарского, Чардынина (впоследствии – не только актера, но и режиссера) он находит во Введенском народном доме в Лефортово (ныне ДК МЭЛЗ на пл. Журавлева).

^[5]

В 1908 году, обустроившись в Саввинском подворье, Ханжонков решает создать собственный кинопавильон. Техническая документация, которую необходимо было направить в градоначальство, была готова, но возникла одна проблема. Павильон должен был расположиться между Саввинским подворьем и соседним домом архиерея, стоявшем на церковной земле. Архиерей, не видя ни одного фильма, считал кино «греховным». Долго пришлось уговаривать его посмотреть картины, чтобы он убедился в обратном. Священнослужителю показали детскую программу – отечественные и зарубежные видовые фильмы, в том числе – «Нил ночью»: «Почтенный старец … был совершенно потрясен и всё бормотал что-то непонятное. Когда сеанс был окончен, он со слезами на глазах воскликнул: — До чего Господь может умудрить человека!», — пишет Ханжонков.

Павильон, лаборатория и прочие технически необходимые для съемок объекты были готовы к лету 1909 года. Так появилась первая полноценная московская кинофабрика. Однако выяснился один неучтенный момент – в жару павильон так нагревался, что находится там было невозможно. Ханжонков арендует дачный участок в Сокольниках рядом с прудом и парком, где Гончаров снимает картины «Ермак – покоритель Сибири», «Боярина Оршу», «Русалку» и «Ваньку-ключника». Натурные летние сцены доснимались осенью в Саввинском подворье.

На следующее лето Ханжонков выбирает для съемок участок в Крылатском, где его семья снимала на протяжении уже нескольких лет дачу. Место привлекало живописностью лесов, лугов, полей, а в селе Крылатское нашлись дома, пригодные для съемок сюжетов любых картин – крестьянские избы и выстроенные в разных стилях дачи.

Здесь были сняты «Коробейники» по народной пьесе Некрасова, «Пиковая дама», «Маскарад», «Идиот» по роману Достоевского. По количеству снятых картин кинофирма Ханжонкова догоняет в 1910 году российское отделение французской фирмы «Бр.Пате», лидера российского рынка.

В 1911 в Крылатском на приобретенном участке начинается строительство второго кинопавильона. Здание из стекла и клепанного железа возводится в кратчайшие сроки, и вот уже летом там производятся съемки, в частности, отдельных эпизодов для прогремевшего чуть позже фильма «Оборона Севастополя», вошедшего в историю благодаря привлечению действующих частей российской армии и кораблей военно-морского флота. Но в целом новый павильон, как вскоре выяснилось, не удовлетворял всем запросам: Крылатское было далеко от Москвы, к тому же осенью 1911 года Ханжонков узнает, что фирма «Бр. Пате» строит около Брестского (Белорусского) вокзала новую кинофабрику с использованием последних технических новинок. Это была студия с закрытыми павильонами, рассчитанными на работу при искусственном свете ртутных ламп, она была всесезонной (прежде в России из-за холодов зимой в павильонах не снимали) и не зависела от дневного света.

^[6]

Ханжонков понимает, что ему нужно догонять конкурента, и дает задание Гончарову в спешном порядке найти площади для собственной новой фабрики. Гонку в итоге почти не проиграли – в апреле начинает работать фабрика французов, в мае – ханжонковское производство. Фабрика была построена на Житной улице, 29. Для строительства, помимо стекла, был использован новый для того времени материал – железобетон. Свет поступал как с улицы, так и из огромных «юпитеров». Кроме основного павильона (более 1700 кв.м) рядом располагался еще и вспомогательный, для съемок небольших вещей. При них работала декоративная мастерская, склады для бутафории и мебели, костюмов, лаборатория, и «научный отдел», занятый съемками просветительского кино – учебных, видовых, научных картин.

Ханжонков становится в эти годы одним из ведущих кинофабрикантов, с ним работают лучшие режиссеры – Бауэр, Чардынин, Старевич и др., загораются кинозвезды – Вера Холодная, Вера Каралли, Иван Мозжухин, Витольд Полонский, Иван Перестиани.

В 1914 году, после начала войны, западные границы России закрываются. У российских производителей появилась возможность занять почти весь рынок в отсутствие западной кинопродукции. Славу Ханжонкову принесли в этот период фильмы «Молчи, грусть, молчи», «Жизнь за жизнь», «Песнь торжествующей любви», «Наташа Ростова» и др.

^[7]

Но и конкуренция обостряется. В 1915 году около Брянского (Киевского) вокзала – во втором Брянском переулке — появилась кинофабрика Иосифа Ермольева (ее здание было уничтожено совсем недавно – при возведении ТЦ «Европейский»). В Петровском парке Венгеров и Гардин открывают кинопавильон для летних съемок, а для зимних – на крыше одного из первых ^[8]столичных небоскребов – дома архитектора Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке, 10.

Из Петрограда в Москву перебирается фабрикант Александр Дранков, он строит один павильон на Воробьевых горах, и второй – на Башиловке. Харьковский кинопрокатчик Дмитрий Харитонов строит кинофабрику на Лесной улице, 27.

Между тем здоровье Ханжонкова подкосила болезнь. Однажды во время ледохода он провалился под лед, затем, когда казалось уже, что обошлось без последствий, начались боли в суставах, позже Ханжонкову пришлось пересесть в инвалидную коляску. Дела в свои руки взяла жена – Антонина Николаевна – человек, не менее преданный кинематографу. Постепенно Ханжонкова взяла на себя все художественное руководство, а в 1915 году сняла первый собственный фильм – «Ошибка сердца» с участием Витольда Полонского. В 1916 она режиссирует картину «Огненный дьявол» с Верой Холодной в главной роли. В том же году Бауэр снимает картину «Вольная дорога», которая оказывается неудачной. Фирма понесла убытки, ленту положили на полку, но Антонина Николаевна вместе с Верой Коралли путем перемонтажа, перетолкования ряда сцен придают фильму политический характер с революционным подтекстом, и в конце того же года фильм под названием «Набат» гремит по всей стране.

^[9] 

Однако компания уже не столь уверенно чувствовала себя на рынке, куда пришли молодые конкуренты. К Талдыкину уходит режиссер Старевич. Лучший актер – Иван Мозжухин, переходит к Ермольеву. В 1915 году умирает старейший работник фирмы – режиссер Гончаров. К Харитонову отпускает Ханжонков режиссера Чардынина, решив, что ничего новаторского тому уже не снять (меж тем у Харитонова Чардынин снимает сразу ставшие популярными фильмы «Молчи, грусть, молчи», «Позабудь про камин» и др.)

По настоянию врачей Ханжонков отправляется в 1917 году на юг, в Ялту. В августе 1919 года происходит национализация кинематографа, и он теряет всё свое имущество. Жена и дети его добираются из Москвы в Крым, и вместе они отправляются на Запад в числе других беженцев. Но в конце 1923 года Ханжонков возвращается на родину: ему поступило приглашение принять участие в работе организуемого в тот момент акционерного общества «Руссфильм». 

Ханжонков умер в Ялте, в конце сентября 1945 года.

Павел Тиман

Весной 1909 года на стене дома Бахрушина в Глинищевском переулке появилась фирменная доска Торгового дома «П. Тиман и Ф. Рейнгардт». Фридрих Рейнгардт был табачным фабрикантом, Павел Тиман прежде являлся директором московского филиала фирмы «Гомон». Филиал работал в свежепостроенном архитектором Калугиным здании Петровского пассажа.

Стоит отметить, что филиалы иностранных компаний, и «Бр.Пате», и «Гомон», занимались не только продажей французских лент, но и производством кино для местного рынка. Так, снятый в Москве оператором «Бр.Пате» хроникальный фильм «Донские казаки» стал самым тиражным фильмом 1908 года, и вышел он прежде, чем «Понизовая вольница» Дранкова.

Проработав в «Гомоне» два года, Тиман решает открыть свое дело. Компания «П. Тиман и Ф. Рейнгардт» занимается сначала перепродажей фильмов. Вскоре партнеры покупают разорившуюся кинофирму «Глория», чтобы делать кино самим. Тиман выписывает из Италии лучшего итальянского оператора этого времени – Джованни Витротти, и набирает команду российских энтузиастов, мечтающих прославиться в кинематографе.

^[10]

У Тимана, например, начинает карьеру будущий известный советский режиссер Яков Протазанов. В 1912 году тот делает фильм о жизни Толстого – «Уход великого старца», соединив при этом хроникальные кадры, снятые в Ясной Поляне оператором Мейером, и постановочные съемки. Фильм, которому был практически гарантирован успех в прокате, запретила цензура по настоянию Софьи Андреевны Толстой, которой не понравилось, как ее показали в картине.

Кроме Протазанова, Тиман и Рейнгардт открывают для кино Владимира Гардина, театрального актера, который впоследствии успешного кинорежиссера. Он дебютирет фильмом по роману модной писательницы Анастасии Вербицкой «Ключи счастья». Вокруг фильма разгорелся скандал, поскольку многие посчитали его аморальным. В некоторых городах он был снят с показа, в других вводился запрет на его просмотр для гимназистов и учащихся реальных училищ. В 1913 году компания арендует у «Бр.Пате» кинофабрику у Тверской заставы, близ Брестского вокзала. Тиман пытается работать в кинематографе с ведущими театральными режиссерами – Станиславским, Немировичем-Данченко, Мейерхольдом. Значительная часть выпускаемых компанией картин – экранизация русской классики и современников, например, Чехова.

Но радужные перспективы кинопроизводства неожиданно закрываются войной. Тиман и Рейнгардт – немецкие подданные. Оба они – за Россию, выпускают пропагандистские ленты, принимают участие в организации лазарета для раненых, созданного на средства кинематографистов. Вместе с тем в действиях Тимана появляется поспешность, кинопродукция всё более ориентируется на вкусы обывателя.

Был еще один малоприятный эпизод. Узнав, что Ханжонков начал съемки фильма «Война и мир», Тиман решается во что бы то ни стало его опередить, работы ведутся днями и ночами. Тиман выигрывает неделю, а Ханжонкову пришлось менять название картины на «Наташу Ростову». В коммерческом плане, естественно, фильм Тимана также оказался успешнее.

В мае 1915 года начинаются массовые погромы немецких и австрийских магазинов, предприятий и домов. Кинофабрика у Тверской заставы уцелела чудом. Тиман, стараясь успеть сделать как можно больше на фоне роста антигерманских настроений, лихорадочно подгоняет режиссеров. В итоге Протазанов и Гардин уходят от него, не выдержав такого ритма. После «Войны и мира» компанию покидают ведущие актеры, художники и операторы.

Чтобы залатать прорехи, Тиман приглашает Мейерхольда, тот дебютирует в кино картиной по Уайльду «Портрет Дориана Грея», затем ставит второй фильм по роману Пшебышевского «Сильный человек», но оглушительного успеха у зрителя работы не имеет, а расходы оказались высоки, и это сотрудничество было решено не продолжать.

Вскоре Тимана и Рейнгардта как граждан воюющей страны интернируют в Уфу.

Тиман с меньшей эффективностью, чем прежде, руководит делами оттуда. Возвращается он из Уфы в 1917, но прежний размах (а фирма его одно время была второй после Ханжонкова по успешности) уже недостижим.

Тиман уезжает в Германию, его партнер – Рейнгардт, еще прежде отходит от дел, и тут история этих кинопромышленников заканчивается.

^[11]

Иосиф Ермольев

Ермольев познакомился с кинематографом подобно Ханжонкову, довольно-таки случайно. Осенью 1907 года в Москву приехал новый директор московского отделения фирмы «Бр. Пате» — Морис Гаш. Он остановился в доме купеческой семьи Ермольевых. Хозяин семьи представил гостю своего сына – только что поступившего на юридический факультет Московского университета Иосифа. Молодой человек решается пойти на работу к Гашу и становится его переводчиком. Затем проходит все ступеньки школы кино, начинает с должности помощника киномеханика, потом становится продавцом в магазине «Бр. Пате», после – заведующим отдела продажи в московского филиале, организатором отделения фирмы в Баку.

Параллельно он организует в Ростове-на-Дону Торговый дом «Ермольев, Сегель и Зархин», и заказывает, не имея своей кинофабрики, фирме Тимана снять на его деньги кинобоевик по роману «Петербургские трущобы». Лента оказывается одной из самых кассовых в 1914 – 15 гг. В Москве Ермольев получает от Гаша должность директора отдела проката в Москве. Но вскоре покидает взрастившую его фирму, и открывает собственный Торговый дом «И.Н. Ермольев». Он заключает с прокатчиками договор на ежемесячную сдачу 5 картин, и первое время заказывает их московских производителям, по преимуществу компании «Тиман и Рейнгардт». Собственные первые фильмы Ермольев снимает в ресторане при театре «Тиволи» в Сокольниках (Сокольническая пл., 7) и в летнем театре увеселительного сада «Аркадия» (также в Сокольниках), где оборудует временный павильон для съемок.

^[12]

Первыми фильмами, снятыми Ермольевым, стали «В омуте Москвы», «Безумие пьянства» и «Гибель русского авиатора» (о летчике Нестерове, совершившем таран на фронте).

У путейского инженера Касаткина Ермольев покупает участок земли с двумя доходными домами и садом около Брянского вокзала. В одном из домов – трехэтажном каменном здании, размещался магазин потребсоюза железнодорожников и пивная, а в подвале – овощной склад. Один из старейших операторов российского кинематографа, А. Левицкий, в воспоминаниях пишет: «…Один известный делец (я не буду называть его фамилии) имел недалеко от Брянского вокзала дом терпимости; решив заняться более прибыльным делом, он закрыл его, а во дворе построил павильон и начал снимать фильмы». Других кинофирм в окрестностях Брянского вокзала не было, и речь тут явно идет о Ермольеве, но достоверность этого сообщения проверить никак нельзя.

Ермольев освобождает дома от жильцов, и за месяц строит летний кинопавильон оригинальной конструкции площадью около 1500 кв.м: стены его легко разбирались и передвигались, благодаря чему пространство всегда можно было расширить. Пока рядом сооружался зимний павильон, летний был утеплен, чтобы процесс не встал из-за холодов. Через год – в конце 1915 года, был готов и зимний павильон ^[13], он был сделан по проекту архитектора Н.Попова, занимал двухэтажное железобетонное здание, имел съемочную площадку 31х20 сажен (2500 кв.м.) на втором этаже и лабораторию на первом. Крыша и южная сторона павильона были с двойным остеклением и двумя параллельными системами паровых батарей, которые поддерживали комнатную температуру при любых морозах. В тот момент в Москве было только две кинофабрики, которые могли работать зимой – у «Бр.Пате» на Тверской заставе и у Ханжонкова на Житной. Все остальные кинематографисты зимой отдыхали.

Чтобы выжить в трудных условиях растущего рынка, как понял Ермольев, необходимо максимально рационализировать производство. Процесс был поставлен на поток – в штате фирмы было четыре–пять режиссеров, получив сценарий, один из них собирал актеров и начинал репетиции, параллельно изготовлялись декорации, костюмы. Оператор, закончив съемки картины, тут же переходил к следующей. У Ермольева было два оператора, ведущим являлся Евгений Славинский, у него от ежедневной работы болели обожженные глаза, каждый вечер ему делали примочки, а с утра – опять съемки. На фабрике был установлен жесткий режим экономии, но Ермольев мог проявить щедрость и заказать дорогую декорацию для короткого эпизода, если видел, что художественные качества картины от этого выиграют.

Снимавшаяся Ермольевым в 1916 году «Пиковая дама» (режиссер – Яков Протазанов) была признана критиками лучшей картиной года. Впервые именно в этой картине в павильоне была снята уличная сцена (прежде это делали только на натуре) на набережной Фонтанки у Летнего сада. Также впервые в истории русского кино тут была применена «субъективная камера»: Евгений Славинский прикрепил камеру к раме велосипеда, следовал за Германом (Иваном Мозжухиным), снимая единым планом эпизод прохода героя по анфиладе старинного особняка.

^[14]

Весной 1918 года на фабрике Ермольева в условиях революционной разрухи снимается фильм «Отец Сергий» по повести Льва Толстого. Эта работа Протазанова с Мозжухиным в главной роли давно признана классикой русского кино. Летом того же года Ермольев с труппой едет в Крым, и приобретает участок под павильон в Ялте, так же как это сделал Ханжонков. После национализации кинематографа Ермольев эмигрирует. В Париже в 1922 году от открывает кинофирму «Альбатрос» (там, в частности, трудились Рене Клер, Ж. Ренуар), потом едет в США, работает продюсером в Голливуде, опять переезжает в Европу. Подобно многим другим русским кинематографистам, устраивается в германский киноконцерн УФА. Но былого положения Ермольеву вернуть не удается, пик славы оказался пройден.

Таковы судьбы лишь нескольких московских кинофабрикантов, хотя на самом деле их было много больше – порядка 20-ти. Остается добавить одну фразу: «Продолжение следует».