Слава Казакову!

^[1]

Наталья Самовер

18 апреля – Международный день памятников и достопримечательных мест, он же Международный день Всемирного наследия. В общем, это профессиональный праздник «Архнадзора», и мы не могли его не отметить. Отметили как обычно акцией. Героем этого дня стал Матвей Федорович Казаков.

Под вечер воскресенья четыре экскурсионные группы, стартовавшие с разных точек, искали в сегодняшней Москве — Москву золотого екатерининского века, железного павловского и золотого александровского. Москву казаковскую. А сошлись все вместе на углу Большого и Малого Златоустинских переулков у дома 11/1, который в реестре Москомнаследия значится как «Дом и школа» — памятник федерального значения.

Дом непростой ^[2]и школа непростая. В 1782 году 44-летний Матвей Федоров сын Казаков, знаменитый архитектор, глава Экспедиции Кремлевского строения, купил «Мясницкой части близ Златоустинскаго монастыря, в приходе церкви Чудотворца Николая, именуемого в Кленниках», усадьбу с палатами, садом и деревянными хозяйственными строениями. В палатах он поселился сам со своим многочисленным семейством, а на углу двух переулков построил по собственному проекту двухэтажный каменный дом, в котором разместил свое любимое детище – архитектурную школу, чтобы «способнее было всегда своих архитектурных учеников видеть, давать всем вообще потребные наставления, распределяя их по усмотрению и способностям каждого и по практикам».
Сюда он ходил преподавать около десяти лет. Здесь перебывала у него вся архитектурная Москва. Если бы на фасаде этого дома повесить мемориальные доски, посвященные его знаменитым гостям, он покрылся бы ими не хуже знаменитого Дома на набережной и других «генеральских домов».

Непрерывная нить жизни этого дома прялась, нанизывая все новые имена и события, более двухсот лет. А в 2003-м все оборвалось. Пожар вызвал повреждение кровли и частичное обрушение перекрытий. Толстые стены XVIII века выдержали, но дом, к тому времени уже признанный памятником архитектуры, остался брошенным на произвол судьбы – пристанищем бомжей, легкой жертвой, привлекательной для расторопных инвесторов.

Статус памятника федерального значения все-таки защитил Дом Казакова от сноса с целью строительства на его месте нового жилого (естественно, элитного!) дома, но, увы, этот статус не смог дать ему главного – крыши.
Много лет, пока федеральный центр и Москва вели тяжбу о владении столичными памятниками, ни одна сторона и не думала вкладывать деньги в спасение больного старика. Конечно, на словах его заслуги были признаны. Еще в 2004 году мэр Москвы поддержал идею размещения в нем Музея истории московской архитектурной школы, вот только средств ни на создание музея, ни на проведение хотя бы самых основных противоаварийных работ так и не было выделено. И даже единственная табличка, извещавшая о том, что эта печальная руина охраняется государством, как-то незаметно исчезла со стены.
Для городского бюджета то были тучные годы. Что же говорить о нынешних – тощих?

И по сей день Дом Казакова стоит посреди Москвы все в том же виде – в грязи, в завалах, в кучах мусора и человеческих фекалий, исписанный и изрисованный, с раскуроченными печами и срезанными перилами лестницы. Небо посылает свои осадки прямо в его сердце, а на карнизе укоренились деревья. Из него давно украдено все, что могло представлять хоть какую-то материальную ценность. Главную ценность – художественную, историческую и мемориальную – украсть невозможно, но она, похоже, мало кого интересует.
Нам стыдно и больно смотреть на это.

Этот разоренный, униженный, преданный и покинутый, но все еще не добитый дом помнит Казакова в годы его творческого расцвета. Его планировка с угловым круглым залом близка к тогдашней большой работе мастера – кремлевскому Сенату. Помнит дом и трагический отъезд старого зодчего из Москвы при приближении неприятеля, навстречу смерти в Рязани 26 октября (7 ноября) 1812 года после получения известий о том, что дело всей его жизни, его любовь – Москва — обращено в пепел. Помнит то, как погибший классический город возродился в новом, ампирном облике – трудами и попечениями Осипа Бове, Ивана Еготова и других учеников Казакова. Помнит, как год от года уплотнялась и перестраивалась окружающая застройка, и как в 1870-х гг. он сам – расширенный и надстроенный третьим этажом, получил новые фасады. Как в 1920-х был он превращен в коммуналку и населен людьми, большинство из которых даже не догадывались о том, в каких исторических стенах им довелось обитать. Он помнит катастрофу 2003-го и многолетний позор.

Даже для города, где немало исторических зданий стоят в руинах, судьба Дома Казакова уникальна. Место рождения классической Москвы, обращенное в общественный туалет, — это символ, и укор, и обличение, стоящее тысяч гневных слов.

16 ноября 2009 года Правительство Москвы выпустило Распоряжение № 2951-РП «О проведении консервации объекта культурного наследия по адресу: Малый Златоустинский пер., д.1/11». Из этого документа мы узнали, то давний имущественный спор наконец-то разрешился в пользу Москвы, и город намерен принять меры для прекращения дальнейшего разрушения Дома Казакова. Правда, торопиться город не намерен. На проведение консервации и подготовку отведено два года — 2010-й и 2011-й. Функции государственного заказчика на разработку проектно-сметной документации и проведение консервации объекта возложены на Москомнаследия. Но за пять месяцев, прошедшие с тех пор, торги для определения исполнителя соответствующего государственного заказа так и не проведены, и в положении дома не поменялось ничего, лишь очередные тонны снега выпали в его многострадальные недра и растаяли как обещания.

Минувшей зимой его участь разделили еще несколько знаменитых погорельцев.

И дом больше не смог этого терпеть. Вечером 18 апреля к собравшимся возле него участникам архнадзоровских экскурсий обратился сам Матвей Федорович Казаков. Молодой, нарядный, довольно пафосный, как было принято в его время, и слегка растрепанный, что простительно художнику, – таким главный архитектор города Москвы предстал перед московским людом в луче проектора на фасаде здания. От внимательного взора не укрылось и то, что великий зодчий был несколько растерян.

«Что домы города сего вопиют? – вопросил он. — Как могу видеть я палаты, в дни детства моего принадлежавшие шталмейстеру двора Ея Императорского Величества Родиону Кошелеву, обгорелыми и заброшенными, и сказывают, что уж почти четыре месяца они так стоят? И другой дом, неведомым мне архитектором Кекушевым для поселянина Быкова с изяществом выстроенный, в том же преприскорбном виде пребывает. А палаты знатных партикулярных владельцев, виды коих собрал я в «Альбомы»? Один, на Гороховом поле, сожжен и разграблен. Другой, на Большой Никитской улице, графа Льва Григорьевича Разумовского, определен к надстройке, всякого художества чуждой…

А дом сей, у стен которого стоим?! Ныне обращен он в руину и служит пристанищем для бродяг. Зело удивительно мне, что в столь богатом городе не находится денег, чтобы хотя временную кровлю над стенами сими поставить, когда в селе Коломенском выстроено зачем-то подобие дворца царского.

Не тот город счастлив, в который деньги со всего света стекаются, а тот, в котором деньги те умеют употребить с умом и вкусом просвещенным…»

С возвращением, Матвей Федорович! Держитесь! Мы с вами!

Фотографии Дмитрия Борко, Натальи Самовер, Ильи Мельникова. Видео Дмитрия Борко.