Москвоком

^[1]

Андрей Балдин

Мнение авторитетного метафизика…

…о форме Москвы, точнее, о потере ею всякой формы. Москва сегодня собирается комьями (москвокомьями), что совсем неудивительно: в ней действует самый примитивный градоустроительный закон. «Точечный» — не линейный, не плоскостной, тем более не пространственный — нет: атомарный, «точечный», когда городская ткань сволакивается, словно граблями, большими кучами мусора, в некие «магнетические» точки. В те места, где пахнет рублем.

^[2]

Рубль представляет собой магнит, к которому собираются московские опилки. Кремль сегодня тот же «рубль»: в нем отваливают самые большие кучи бабла. Москва вокруг Кремля растет безобразными кучами. Комья Москвы ползут к Кремлю: вот задний фасад Софийской набережной. В центре — мост, что ведет к Красной площади, к Василию Блаженному.

Это не здание, а нагромождение дряни, кстати, довольно дешевой: бижутерия вместо архитектуры. Слово «бижутерия» возвращает к «женской теме», которая открылась несколько дней назад наблюдением за пьяной бухгалтершей. Намечается некоторое обобщение. Собирается в кучу невеселый московский эссей.

Вот еще одно характерное нагромождение, «москвоком», что нарос недавно рядом с Киевским вокзалом. Торговый центр «Европейский», туды его сюды. Он, конечно, ровнее и глаже, чем на фото: панорама сделана с помощью того же мобильника, «от бедра», без особых затей, и склеена так же, поспешно. Но восприятие его примерно таково: сооружение не составляет целого, оно все из кусочков и бирюлек, только по контуру его провели железной шваброй и потом стерли пыль. То же и внутри «европейской» кучи — муравейник магазинов.

Тут нужно оговориться: весь этот хлам не составляет насмешки над Европой, напротив: это, пусть ученическое, но более или менее честное ей подражание. Европа давно увлечена идеей организованного архитектурного хаоса. Помнится, еще в 80-е годы подобные экзерсисы выдавала немецкая команда Coupe Himmelblau («Кусочек голубого неба», если я ничего не напутал). Кстати, с тех пор эти опыты самим европейцам уже порядком надоели. Дома-мусорные-свалки у них выходят из моды. Не то у нас — мы еще долго будем донашивать эту рванину.

^[3]

Главная глупость заключается в том, что мы используем этот прием абсолютно не по делу. Нам не нужно специально устраивать пространственный хаос — мы и так в нем тонем с головой. Для Европы, утомленной регуляцией пространства, эти игры есть демонстрация пластической свободы; в мире, сплошь составленном из ровных кубиков, такие специально устроенные кучи барахла только радуют (радовали) глаз. Нам-то они зачем? Мы и так живем на помойке форм — на хрена еще добавлять оной, сгребать в ней отдельные комья и кучи? Но этой простой мысли не внушить «продвинутому» московиту: ему хочется Европы. И он нахлобучивает помойку себе на голову, не обращая внимания на то, что и так сидит в мусорном баке. Да еще на «Киевской», в известной московской клоаке. Ладно, эти жалобы можно продолжать бесконечно.

Речь вообще не об этом. Речь о московском «бабьем» начале, о «женском» законе самооформления современной Москвы, о косметике и бижутерии вместо архитектуры, об атомизации формы и восприятия, об исчезновении городского скелета и зарастании Москвы целлюлитом, комьями плоти вокруг рубля. Возле Киевского вокзала бросили рубль — наросло это ворошилище. Куды у Киевского! На другом берегу Москва-реки набросали рублей — там, понимаешь, будет деловой центр — куча хлама возрастает до небес. Тут можно произвести еще одно сравнение: невидимый великан (рубль) ходит по Москве, давит настоящие дома, вместо них наваливает кучи архитектурного дерьма. Присел — навалил, присел — навалил. Жадный великан: никак не наестся, никак не опростается.

^[4]

Москве же как будто все по фигу. Вот рыхлая баба! Тут закругляется мой горестный, составленный из кусков эссей. На панораме торгового центра (ей-богу, у меня она вышла лучше, чем есть на самом деле: в ней до конца доведен прием Coupe Himmelblau) желтой стрелкой указано место, где я встретил пьяную бухгалтершу. Здесь, на углу, на цоколе серого здания она сидела, подпираемая перепуганным попутчиком и, дергая животом, выкрикивала: н-н-нет, я к ней не пойду, н-н-не пойду. Это и была Москва: апрельская, опьяневшая более от первого весеннего тепла, окосевшая, оплывшая текучим телом. За нею громоздился дом-хлам, такой же окосевший и оплывший. Волнами по кругу шли пьяные бабы, темное небо опускалось к земле, смотрело на нее со стыдом и укоризной. Все сошлось на картине, одно к одному.

Об этом мой эссей. О том, что это безобразие и есть современный московский стиль.

Москва не строит себя, а только красится, полагая, что сей лоснящейся живописью прикроет свой трясучий целлюлит. Ничего не выйдет. Нынешняя «бабья» эпоха оставит по себе только эти кучи, малые и большие, от ларька возле метро до Делового центра на Москва-реке.

^[5]

P.S. Я специально ставлю слово «бабье» в кавычки. К женщинам как таковым эти претензии не относятся. Потеря мускулатуры, невидение пространства, жадность до рубля и «большие дела» по всей Москве — все вина мужиков. Это наш грех, за который нам будет стыдно перед последующими поколениями, если таковые народятся.

Женщины — единственное, на что сегодня можно смотреть в Москве. Они прекрасны, даже если не слишком трезвы. Их самоукрашение, косметический апофеоз и обвешивание себя бижутерией очень даже понятны и уместны. И потом, их вдохновляет весенний сезон ведьм. Женский облик Москвы, лучший из всех возможных, в суете и зное лета поблекнет, забудется до сентября…

Источник: http://dedstolet.livejournal.com/23574.html ^[6]

Проект Гипермаркета разработан группой «Обледенение архитекторов».
Фотографии А.Балдина, А.Можаева, Н.Самовер.