- Архнадзор - http://www.archnadzor.ru -

Прыжок в высоту. Сталинским высоткам — 65 лет

Здание Московского Государственного Университета на Ленинских горах [1]

Высотные здания Москвы как творения архитектуры четвертого измерения

Константин Михайлов

Высотные здания Москвы 1940-1950-х поистине загадочны, хотя всем известны и привычны с детства. Во-первых, они вопиюще не функциональны. Их архитектурный образ никак не связан ни с предназначением каждого из этих зданий, ни со значением того, что в них помещалось, для города и страны.

Зачем университету находиться в небоскребе? Зачем жилым домам шпили, башни и статуи? Неужели МИД и МПС были для сталинского СССР самыми важными министерствами? Были ли «Ленинградская» и «Украина» самыми значимыми из всех столичных гостиниц? На эти вопросы нет рациональных ответов.

«У гостиницы «Украина», Е.Кассин, 1950 год  [2]

Во-вторых, высотки противоречивы с точки зрения стиля. Они откровенно схожи со своими американскими прототипами. Они неприкрыто цитируют детали и фирменные аксессуары древнерусской и готической архитектуры, не говоря уж об «ар-деко» и сталинской «классике». Но при этом высотки не производят впечатления эклектических построек. Они кажутся (а применительно к архитектуре это равносильно слову «являются») стильными зданиями. Более того, они сами создают стиль и зрительный образ целой эпохи.

Московская панорама [3]

Николай Гоголь о советской архитектуре

Точнее многих профессиональных критиков и искусствоведов о смысле высотных зданий Москвы сказал в 1831 году Николай Гоголь. Гоголь был мистик и провидец, поэтому лицезреть воочию творения Гельфрейха, Минкуса и Руднева ему было не обязательно. Послушаем Гоголя: «Башни огромные, колоссальные необходимы в городе… Кроме того, что они составляют вид и украшение, они нужны для сообщения городу резких примет, чтобы служить маяком, указывавшим бы путь всякому, не допуская сбиться с пути. Они еще более нужны в столицах для наблюдения над окрестностями».

Высотка на Смоленской площади. Здание МИДа. [4]

«Строение должно неизмеримо возвышаться почти над головою зрителя, — продолжает Гоголь, — чтобы он стал, пораженный внезапным удивлением, едва будучи в состоянии окинуть глазами его вершину. И потому строение всегда лучше, если стоит на тесной площади. К нему может идти улица, показывающая его в перспективе, издали, но оно должно иметь поражающее величие вблизи. Чтобы дорога проходила мимо его! Чтобы кареты гремели у самого его подножия! Чтобы люди лепились под ним и своею малостью увеличивали его величие! Дайте человеку большое расстояние — и он уже будет глядеть выше, гордо на находящиеся пред ним предметы; ему покажется все малым».

Все вышли из шинели Палладио

Реальная, не бумажная, архитектура страны Советов 1920-1930-х годов была подчеркнуто горизонтальной. Конструктивистами руководила идеология функционализма – рабочим клубам и «машинам для жилья» не требовалось башен. Колокольни в антирелигиозной стране вышли из употребления. «Пролетарская классика» и «сталинский классицизм» также вышли из разных рукавов одной и той же шинели Андреа Палладио, наследовали архитектуре Возрождения, пронизанной идеалами гармонии и упорядоченности мира. Башни и высотные здания – это элемент дисгармонии. Они разрывают городскую ткань, прорывают линию городского горизонта, нарушают сложившийся архитектурный «порядок».

Москва, улица Горького, 1940-е гг. [5]

Поэтому, например, на улице Горького – единственной городской магистрали, целиком (до Садового кольца) застроенной в духе идей сталинского Генерального плана Москвы 1935 года – нет никаких башен. Есть мерные ритмы, гигантские арки, единые линии фасадов и карнизов. Это величественный порядок нового города, который, казалось, уже никому и ничему не позволено будет нарушить. В том же духе проектировались и частично застраивались остальные магистрали «столицы мирового коммунизма» (проспект Мира, Ленинский проспект, Кутузовский проспект).
И вдруг этот циклопический порядок нарушается в 1940-е годы строительством московских высоток.

Кадр из диафильма "Восемь великанов", 1950-е гг. [6]

Чтобы понять причину неожиданного отступления от правил, нужно вглядеться в исключения.

Отступления от генеральной линии

Исключений в советской архитектуре первых двух десятилетий было по большому счету два, и оба остались нереализованными проектами. Это башня Татлина и Дворец Советов, которые изначально задумывались как «башни огромные, колоссальные». Благодаря почти сакральному символизму замысла, они были откровенно нефункциональны, их предназначение заключалось в них же самих. Башня и Дворец должны были послужить зримыми символами официальных святынь советского массового сознания.

Башня Татлина. Разработана в 1917 году в Петербурге.  [7]

Башня Татлина проектируется как воплощение идей Третьего Интернационала. Дворец Советов – как постамент гигантского памятника Ленину и одновременно — как демонстрация сил и возможностей страны победившего социализма.

Проект Дворца Советов, 1930-е гг. Архитекторы Б.Иофан, В.Щуко, В.Гельфрейх. [8]

Идею постройки такого дворца выдвинул еще 31 декабря 1922 года на съезде Советов, провозгласившем создание СССР, Сергей Киров: «Покажем нашим друзьям и недругам, что мы, «полуазиаты»… способны украшать грешную землю такими памятниками, которые нашим врагам и не снились».
Во второй половине 1930-х годов, когда строительство основ социализма в СССР стало официально считаться законченным, покончено было и с приземленным функционализмом ранней советской архитектуры. Эпоха требовала монументального самовыражения, и Сталин прекрасно понимал, что архитектура – не просто «застывшая музыка», но и увековеченная в камне политика. Постановление Совнаркома о Генеральном плане Москвы (1935) прямо ставило перед зодчими «социалистического города» задачу выражения величия эпохи. А величие требовало возрождения «вертикальной» архитектуры, пронизанной духом символизма.

Забытый предшественник

Здесь самое время вспомнить о художнике и архитекторе Лазаре (Эле) Лисицком, который еще в середине 1920-х годов предложил проект системного ансамбля московских небоскребов. Статья Лисицкого, опубликованная в 1926-м, так и называлась – «Серия небоскребов для Москвы».

Эль Лисицкий. Проект «горизонтальных небоскребов» на пересечении радиальных улиц с Бульварным кольцом (1923-1925). Проект не реализован. [9]

Этот проект не был реализован, но его можно считать прямым предшественником московских высоток послевоенной эпохи. Лисицкий предлагал соорудить именно восемь (случайное ли это совпадение с числом высоток, считая зарядьевскую?) небоскребов, расположив их вдоль Бульварного кольца. Послевоенные высотки в основном «привязаны» к Садовому кольцу, куда к тому времени отодвинулась граница «репрезентативного» городского центра. С точки зрения архитектурного символизма небоскребы Лисицкого, конечно, для выражения величия эпохи пригодны не были (сам архитектор сравнивал их с утюгами), они решали функциональные задачи получения большой площади и кубатуры при сравнительно небольшом участке застройки.

Эль Лисицкий. Горизонтальный небоскреб у Никитских ворот. Фотомонтаж, 1925 год. [10]

О чем говорят цитаты из Василия Блаженного

Реально время для выражения величия наступило во второй половине 1940-х годов, и это далеко не случайно. «Величие эпохи» конца 1930-х существовало в массовом сознании, но не в массовой биографии советских людей. Повторяя официальные лозунги, они не ощущали этого величия на личном опыте. Страна строила социализм, а они вели обычную жизнь: работали на заводах, учились в институтах, женились, воспитывали детей. И только Великая Отечественная война, так или иначе затронувшая каждую советскую семью, заставила каждого гражданина прочувствовать и пережить величие эпохи на собственном опыте. Страдания, лишения, тревоги, разлуки, смерть близких – и, наконец, Победа, ощущаемая как всеобщее достижение и всеобщее достояние, Победа, сплотившая разобщенную «классовой борьбой» нацию – вот подлинный фундамент московских высотных зданий.

[11]

Очень важно понять и оценить подлинный пафос сталинских высоток. Мне кажется, что ни в коем случае нельзя недооценивать значение тех «древнерусских» архитектурных деталей, которыми усеяны их фасады. Буквальные цитаты из убранства храма Василия Блаженного на Красной площади (кстати говоря, также мемориала военной победы) – не прихоть архитекторов. Это свидетельство сознательной «русификации» парадной государственной архитектуры. Причем инициатива исходит не от зодчих, а от власти, которая в буквальном смысле слова навязывает архитекторам образный строй древнерусских памятников (вспомним многочисленные рассказы о том, как Сталин велел увенчать шатром высотное здание МИДа).

Высотка на Смоленской площади без шпиля [12]Высотка на Смоленской площади со шпилем [13]

Официальная архитектура Москвы 1920-1930-х, «столицы мирового коммунизма» и Третьего Интернационала, подчеркнуто и сознательно вненациональна. Более того, в довоенной Москве делают все возможное, чтобы истребить в облике города «национальный колорит»: взрывают храм Христа Спасителя, сносят сотни церквей и колоколен. Никакие «нарышкинские» наличники и шатры в постройках советских зодчих того времени немыслимо и представить.

Высотка на Котельнической набережной. Элемент оформления крыши [14]

Четвертое измерение архитектуры

Нетрудно заметить, что попытка возвращения архитектуры в русло национальной традиции находит соответствие в целой системе начатых еще перед войной государственных мероприятий по возвращению в это же русло всего остального. Русскую историю начинают вновь преподавать в школах. Александр Невский, Минин, Пожарский и Сусанин вновь становятся положительными историческими персонажами. Войну 1812 года перестают трактовать как схватку французских капиталистов с русскими феодалами. Уцелевшие церковные иерархи собираются по лагерям, избирают Патриарха, открываются храмы и монастыри. Заканчивая войну, Сталин поднимает тост за русский народ. Само слово «русский» восстанавливается в правах и из обвинительных приговоров по делам «монархистов» и «националистов» перекочевывает в газеты и литературу. И так во всем – вплоть до возвращения погон на армейские гимнастерки и открытия кадетских корпусов под вывеской суворовских училищ.
Могла ли архитектура быть исключением? Стоит ли после этого удивляться, что каждая из московских высоток демонстративно воспроизводит образный строй целого древнерусского города – с центральной главной башней-вертикалью, соподчиненными ей башенками на крыльях и боковых корпусах? Стоит ли напоминать, что средневековая русская архитектура была, во-первых, глубоко сакрально-символичной по замыслу зданий-мемориалов и оттого, во-вторых, «вертикальной», отмечавшей значимые события именно башнеобразными постройками, выделявшимися из общего ряда (церковь Вознесения в Коломенском, храм Василия Блаженного, Сухарева башня и т.п. – примеров несть числа)?

Проект комплекса МГУ на Ленинских горах [15]

Московские высотки стали символом национального возрождения – и послевоенного, и в более широком смысле слова. Это была архитектура четвертого измерения, которая к трем обычным добавила Время.

Комплекс МГУ на Ленинских горах [16]

Именно в этом их смысловом наполнении следует искать истоки ключевого требования к проектированию высоток, сформулированного в подписанном Сталиным в 1947 году постановлении Совета Министров СССР № 53 «О строительстве в г. Москве многоэтажных зданий»: их соответствие историческому стилю московской архитектуры. Заметим, что когда тогдашнее Главное управление охраны памятников архитектуры Москвы негативно расценило намерения построить многоэтажные здания в непосредственной близости от Кремля, от него просто отмахнулись. Власти интересовало не судьба реальной исторической Москвы, а соответствие новостроек национальной традиции. Два других требования — связь высотных зданий с пирамидально-башенным силуэтом будущего Дворца Советов и принципиальное отличие от заграничных небоскребов – вполне укладываются в русло той же традиции.
И еще заметим: в тот единственный раз, когда русская архитектура попыталась в ХХ веке вернуться к своим историческим композиционно-образным истокам, ей удалось создать действительно величественный и художественный ансамбль, получивший общественное признание, до сих пор попросту любимый обычными гражданами. Вот этому явлению аналогов в истории отечественного зодчества после 1917 года нет и не предвидится.

В тринадцать ноль-ноль после войны

И это обстоятельство далеко не случайно и связано не только с архитектурными качествами высоток. Их строительство воспринималось гражданами не просто как очередная инициатива властей. Сооружение высоток понималось как общее, общественное, а не только государственное дело. Закладка высотных зданий Москвы в 1947 году была обставлена так символически, как это происходило в средние века с городскими соборами – торжественно, всем миром, с речами и митингами, с прямым указанием на историческую традицию.

Строительство высотки на Красных воротах. [17]Cтроительство сталинской высотки [18]

Все восемь московских высоток были заложены в один и тот же день (в день 800-летия Москвы, 7 сентября 1947 года) и, более того, в один и тот же час, в тринадцать ноль-ноль по московскому времени. А ровно за час до этого, в полдень, на Советской площади состоялась закладка памятника основателю Москвы Юрию Долгорукому.
«Вся душа советской страны проходит перед нами в течение этого часа: далекое прошлое Руси, воин на коне, в шлеме и кольчуге, указывающий рукою вниз: «Здесь быть Москве», — и гигантские, многоэтажные дома, построенные по последнему слову техники для людей социалистического общества, для строителей коммунизма, для новых людей», — подчеркивал журнал «Огонек». У жителей столицы не могло не возникнуть ощущение, что в этот день все они, отпраздновав 800-летие заложения Москвы Юрием Долгоруким, вместе участвовали в заложении основ следующего периода ее истории. И в этом они отнюдь не заблуждались.
Можно вспомнить еще о и семи легендарных московских холмах, на которых оказались семь построенных высоток.

Американский парадокс

В символичности и исторической преемственности, которую олицетворяют московские высотки, кроется и разгадка последнего их парадокса, связывающего их «национальный» облик и несомненное заокеанское происхождение. Разгадка эта содержится в мыслях, казалось бы, весьма далекого от небоскребов художника и историка искусства Игоря Грабаря.
В 1924 году Грабарь провел несколько месяцев в Нью-Йорке и, вернувшись в СССР, изложил свои впечатления от американской архитектуры в статье «В стране небоскребов», опубликованной журналом «Красная Нива». «Американская архитектура, — писал Грабарь, — пока единственная в мире – сбросила с себя вековое иго «фасада», научившись архитектурно мыслить и чувствовать массами, только сейчас мы впервые видим наконец-то рождение новой современной архитектуры». Грабарь со свойственным ему тонким чутьем искусствоведа увидел связь небоскребов со средневековой архитектурной традицией: «Башенный тип построек, естественно, направил внимание архитекторов на знаменитые европейские готические соборы. Самый высокий из нью-йоркских небоскребов – «Вульворт» («Эмпайр стейт билдинг» еще не был построен – К.М.) – выдержан весь в свободных готических формах».

Вулворт-билдинг. Нью-йоркский прототип высоток. [19]

Историческую преемственность Грабарь усмотрел и в механизме проектирования американских небоскребов, где личность архитектора растворялась в «организованных огромных строительных конторах»: «Американские постройки не имеют автора или, по меньшей мере, имеют их с дюжину…Несмотря на всю пропасть, отделяющую наши дни от времен ассирийских, египетских или эллинских храмов, современные небоскребы имеют с ними то общее, что они безыменны, как и те. Понадобились тысячелетия, чтобы мы вновь пережили эпоху самого коллективного творчества в архитектуре!» Это сказано как будто про московские высотки, которые проектировались разными архитекторами, но общий стиль кажется принадлежащим одному зодчему (некоторых исследователей это сходство даже наводит на мысль, что этим зодчим был сам Сталин).

«На Котельнической набережной», В.Будан, 1963 год [20]

Как бы то ни было, американский опыт на российской почве оказался наполнен собственными смыслами и синтезирован в «самобытные» формы высотных зданий. Собственно, этим русская архитектура успешно занималась на протяжении столетий, и без исторической преемственности не обошлось и тут.

P.S. Когда в 1990-е годы московские архитекторы начали проектировать, а инвесторы – строить знания в «сталинском стиле», расхожее объяснение этого феномена было таковым: мол, это тонкий расчет на психологию заказчиков. Они запомнили из детства, что жить в высотке очень престижно и практически недостижимо. А теперь захотят реализовать свою мечту.

Москва, сити [21]

Может быть, и так. А может быть, дело было в ностальгии по атмосфере неповторимого уже городского ансамбля, принадлежащего всем москвичам, а не только обладателям элитных квартир? То есть по пресловутому «величию эпохи», не измеряемому стоимостью квадратного метра?

25 Comments (Open | Close)

25 Comments To "Прыжок в высоту. Сталинским высоткам — 65 лет"

#1 Comment By Наталья Самовер On Четверг, Сентябрь 6, 2012 @ 17:52

Секрет удачи сталинских высоток, я думаю, еще в том, что их силуэт в отличие от геометризированных силуэтов современных небоскребов восходит к знакомым нам природным объектам. Они похожи на громадные елки или, что еще проще — на природные горы. Поэтому они не пугают и не подавляют своим размером и не производят впечатления враждебного инопланетного вторжения. За счет богатого рельефа поверхности и, соотетственно, светотени, они не отсвечивают гладкими, пустыми и безжизненными, непроницаемыми как глаз Чужого плоскостями. Каждая из них сама по себе — город, по которому можно мысленно гулять, воображая эффектные ракурсы и переживая приключения. Они сложны, в них есть драматургия. Это архитектура, вовлекающая человека во взаимодействие и дружелюбная к нему, даже несмотря на несоразмерность масштабов.

#2 Comment By Наталья Самовер On Четверг, Сентябрь 6, 2012 @ 18:00

А вот в конце 80-х — начале 90-х годов многие, в том числе и очень уважаемые специалисты, отзывались о высотках как об отвратительном символе сталинского тоталитаризма. Символ — символом, но качественная архитектура всегда бывает больше и значимее, чем заложенная в нее идеологическая программа. Поэтому те разговоры закончились, а высотки по-прежнему всеми любимы.
Только с ними нужно уметь обращаться. В Котельниках жильцов хотя бы обязали при ремонте ставить наружные рамы коричневого цвета, а в других домах кто в лес, кто по дрова. Зато на том же Котельническом доме имеются самовольные надстройки. Жуткое чудовище — ресторан «Кружка» — уже лет пятнадцать сидит на стилобате высотки на Кудринской, да недавно еще и маленькое здание гаража надстроили, превратив в 4-этажный торговый центр, располженный впритык к стилобату и заслонящий его со стороны Малого Конюшковского. Прекрасный пирамидальный силуэт здания изуродован. А в доме у Красных ворот затеяли менять лифты; двери новых кабин шире, чем те, что употреблялись в этом здании исторически, и вот-вот будет изуродована деревянная отделка дверных проемов. А ведь все высотки — памятники. Осталась самая малость — научить жильцов и управляющую компанию гордиться этим, а не рассматривать охранный статус как досадную помеху на пути к вожделенному турецкому евроремонту.

#3 Comment By mastasja On Четверг, Сентябрь 6, 2012 @ 20:47

Высотки, конечно, родные и любимые, но архитектура (внутри), к сожалению, не очень качественная. Мои родственники лично знали Насонова, руководившего строительством МГУ, который очень сожалел об этом плане, отмечая, что у нас плохо развиты технологии строительства такого рода зданий, и на многое приходилось в связи с этим закрывать глаза. А вот интересно, что было раньше на месте этих величественных зданий?

#4 Comment By Андрей Волыхов On Пятница, Сентябрь 7, 2012 @ 17:12

На месте МГУ — поля, «Украины» — склады, на месте остальных была старая застройка. Дом на Котельнической включил в себя корпус постройки 30-х вдоль Яузы. На месте здания на Красных воротах был в том числе дом, где родился Лермонтов. Про другие не знаю.

#5 Comment By Алексей On Четверг, Сентябрь 6, 2012 @ 22:13

Высотное здание у Красных Ворот находится на самой высокой точке Садового кольца. На этом месте стоял дом, где родился М. Ю. Лермонтов. [22]: «Там в ночь с 2 (14) октября на 3 (15) октября 1814 года в доме напротив Красных ворот (сейчас на этом месте находится высотное здание, на котором есть памятная доска с изображением М. Ю. Лермонтова) на свет появился будущий великий русский поэт».

#6 Comment By Юлия Викторова On Суббота, Сентябрь 8, 2012 @ 13:44

Сама жизнь доказала, что сталинские высотки не уживаются с существовавшей ранее традиционно-исторической застройкой Москвы. Они нагло «распихивают» ее, выжигая все в непосредственной близости. Оставшуюся — «унижают» гигантским масштабом и гротескно-острым силуэтом. Гляньте например незашоренными глазами на высотку МИДа и старый Арбат. Они директивно- наглядно демонстрируют какой должна быть Москва, а какой она НЕ должна быть. Собственно, для этого и строились. В результате строительства сталинских высоток вся историческая ткань Москвы оказалась распялена и продрана штыками их специально иззубренных силуэтов. Они создали пространственный задел для неуправляемого роста застройки вверх в целях «так сказать гармонизации», чем в дальнейшем трансформаторы-компрачикосы старой Москвы и воспользовались ( от Нового Арбата до Москоу-Сити). Странно, что некоторые из лауреатов премии Комеча стали подголосками во всегда существовавшем хоре восхвалителей высоток( состоящем в основном из духовных или физических наследников сталинских орлов-зодчих и их подпевал) Странно, ибо Алексей Ильич неоднократно высказывался о губительной роли высоток в старой Москве. Как говорится — » с кем поведешься…»

#7 Comment By Борис On Суббота, Сентябрь 8, 2012 @ 21:13

Колокольни Московский храмов тоже — не уживаются, подобно и башням Кремля. Поэтому, считаю, что исходя из вашего мнения, нужно проклясть любые подобные башенные доминанты… Но вот небоскрёбы Москва-Сити — из совершенно иной природы родились, и никакого отношения к корням — не имеют. Поэтому, не стоит всё мешать в одну кучу. Сталинские высотки — вписались, и даже — возвысили Москву. А современность Москву — подавила, и это — неопровержимый факт. Советую прочесть статью выдающегося историка архитектуры Н.О.Душкиной для разъяснения предмета спора [23]

#8 Comment By Юлия Викторова On Воскресенье, Сентябрь 9, 2012 @ 15:04

Советую Вам для начала оценить тот факт, что Алексей Душкин является автором одной из высоток ( на Лермонтовской пл., ради строительства которой пошел под нож дом, где родился великий русский поэт). А «выдающийся историк архитектуры Н.О.Душкина» является его внучкой. О чем, собственно, и речь, если Вы недопоняли

#9 Comment By Наталья Самовер On Суббота, Сентябрь 8, 2012 @ 23:46

МИД, на мой взгляд, из всех высоток самая скучная и невыразительная. Конечно, они неравноценны, но отрицать их ценность просто потому, что в свое время они вылупились из тела совершенно другого — горизонтального — города, это странно. Представляя себе момент их появления, я понимаю, что это было очень болезненно, но они выдержали испытание временем, потому что это качественная архитектура в отличие от какого-нибудь «Триумф-паласа» или «Эдельвейса». Алексей Ильич был несправедлив к архитектуре этих зданий, когда осуждал их примерно с тех же позиций, что и вы. Но, заметьте, эти его высказывания относились ко времени еще до возикновения вышеупомянутых высотных убожеств. Комеч всегда четко различал свое личное отошение к архитектуре и профессиональную оценку историко-культурной ценности памятников разных эпох. Он, например, признавался, что не любил гостиницу «Москва», но выступил в ее защиту в тот момент, когда ее разрушали.
Да, в градостроительных ситуациях, созданных высотками, навсегда запечатлен конфликт. Это наша история. В истории остается только то, что содержит в себе качество, то, что приносит новое, а не только разрушает старое. Поэтому высотки при всей своей конфликтности стали частью образа Москвы, обогатив его, а «Эдельвейс» часть образа города не стал, поскольку его только уродует.

#10 Comment By Юлия Викторова On Суббота, Сентябрь 8, 2012 @ 23:59

Примерно с Ваших позиций сейчас с жаром пишут истории новой России, где Сталин предстает «эффективным менеджером», мол «история у нас такая». И в Италии, к примеру сохранилось немало муссолиниевских зданий, но никто их не славословит, как у нас московские высотки. История сама по себе не этична. Но судить о ее являниях, не имея нравственной позиции, чревато. Вот, собственно, что хотел донести до своих коллег «несправедливый» Алексей Ильич. А кто призывал физически уничтожать высотки ? Странный аргумент…

#11 Comment By Дмитрий On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 1:40

Юлия, с той лексикой, которую Вы здесь используете, рассуждения о каких-то нравственных позициях выглядят несколько странно. Следите внимательнее за тем, что Вы говорите. Это спорные вещи, ни апломб, ни категоричность, ни, тем более, хамство оратора не красят.

#12 Comment By Юлия Викторова On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 14:39

Где Вы отыскали в моих текстах что я взыскую Ваших советов или, тем более, замечаний ? Но раз уж пошла такая пьянка позвольте и Вам дать бесплатный совет : подойтите к зеркалу и погрозите сами себе пальчиком. Не сомневаюсь — выйдет очень грозно и наставительно.

#13 Comment By key On Воскресенье, Сентябрь 9, 2012 @ 4:36

Согласна с вами, однако высотки это ориентир и не только пространственный

#14 Comment By марк гурари On Воскресенье, Сентябрь 9, 2012 @ 20:32

К началу 40-х Москва сильно подросла, особенно — со стороны нагорного берега Москвы-реки, на отметках рельефа значительно выше Боровицкого холма. Достаточно с Пушкинской площ. или от Моссовета глянуть в сторону Манежа. Уже дореволюционная многоэтажная застройка близ Ильинских ворот начала ослаблять доминирование Кремлевских башен и Ивана Великого. К тому же снесли Храм Христа Спасителя, мощный купол которого как-то «держал» подросший район исторического центра. Поэтому появление «высоток» было неизбежно, а личное давление Сталина по поводу традиций, особо по части ЯРУСНОСТИ, СИЛУЭТА и НАВЕРШИЯ — было, в данном случае, как это ни прискорбно для противников «тоталитаризма» — спасительным. В этом все убедились после появления Нового Арбата и дальнейших шедевров. А сама архитектура «высоток», в среднем — именно средняя, оказалась просто высококлассной по сравнению с новейшими творениями конца ХХ — начала ХХI века. Да, все познается в сравнении, пора бы уж в этом убедиться за последние десятилетия…

#15 Comment By Юлия Викторова On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 1:51

А с появлением высоток можно вообще снять вопрос о традиционном силуэте старой Москвы. Они его заменили собой. Разве не так? Разве человек, сериозно считающей себя защитником старой Москвы, может приветствовать такую трансформацию? А вот кому нравится сталинский стиль в зданиях, грубо попириющих исторический масштаб и силуэт города, кому хрущевский ( едва удалось отбиться лет пять назад от одного потомка-архитектора, настаивавшего на включение Кремлевского дворца съездов в список памятников и предмет охраны Кремля), кому брежневский Новый Арбат, а кому и лужковский Москов-сити — это вопрос личного вкуса, не более. Вы предпочитаете сталинский ? Отлично ! Но при чем тут охрана исторического города ?

#16 Comment By Наталья Самовер On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 3:19

Заметьте, что выше было уже указано на то, что исторический силуэт Москвы вступил в фазу трансформации задолго до появления сталинских высоток. Один дом Страхового общества «Россия» чего стоил. Это же монстр по сравнению с окружающей застройкой. А небоскребы Нирнзее? А телефонная станция в Милютинском переулке? К тому моменту, когда возникли высотк, город активно рос вверх уже лет пятьдесят.
Да, в тот момент масштаб действительно резко скакнул, но странно было бы, если бы это не произошло, учитывая как продвинулись к этому времени строительные технологии.
Да и странно как-то считать, что традиционным для Москвы является чисто горизонтальный силуэт, хотя в городе всегда было полно вертикалей — гораздо больше, чем в Питере. И узловое построение вокруг доминант — крупных монастырей — как раз и было традиционным. В советские времена значительную часть старых доминант вырубили, но новые продолжили ту же традицию.
Охрана исторического города, на мой взгляд, невозможно без прояснения понятия «историческое». На мой взгляд, это понятие совершенно не исключает развитие. При этом развитие от искажения отличается очень просто — принесено ли новым дополнительное качество, и вписалось ли это качество в ранее сложившуюся систему качеств. С этой точки зрения, высотки — вполне себе историческая Москва, а Сити — бессмысленный градостроительный идиотизм.

#17 Comment By Дмитрий On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 10:15

Мне тоже кажется, что цена, которую город заплатил за высотки, слишком велика. И с точки зрения качества архитектуры они не все хороши. Но время уже вынесло по ним свое решение. Они уже давно часть того самого исторического города. Ну а что бывает со зданиями, когда их встраивают в собственную высоконравственную версию истории, подсказывает, например, произошедшее с Александро-Невским собором в Варшаве. В ту же самую нравственную версию истории чуть не встроилось здание Дворца культуры и науки в том же городе.

#18 Comment By рустам рахматуллин On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 11:43

Юлия Викторова,
слово «подголосок» и еще несколько слов торчат из вашего текста, как сталинские высотки из тела Москвы.
Поскольку вы оснащаете ученую дискуссию личными выпадами, хочется узнать, кто вы.

#19 Comment By Юлия Викторова On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 15:52

Воот! Правильно, Рустам Эврикович ! Сразу видно — государственный подход. Чем вести бесплодные дискуссии ( а все дискуссии по своему бесплодны), лучше сразу выяснить, что это за человечек вякает против нашей генеральной линии-)). Сколь трогательно,однако, Ваша
позиция по поводу моей скромной персоны единится с генеральной линией гос.думы и прочих важных органов о срывании лживых покровов анонимности с этих вредных виртуалов! А Вы меня забаньте, чего проще. Однако, не дождетесь. Уйду я с Вашего сайта. Скушно здесь у Вас и становится душно.

#20 Comment By рустам рахматуллин On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 16:05

Вы нападаете в маске на женщину.
Да еще и в маске моралистки.
Генеральная линия отношения к этому выработана до и помимо всяческих органов и прежде самого древнего парламента.

#21 Comment By AlexZ On Понедельник, Сентябрь 10, 2012 @ 21:00

Господа историки, вы умные и всё знаете.
Расскажите, пожалуйста, бедному дилетантку, кто, когда, как, по каким причинам выбрал места строительства этих высоток?

#22 Comment By Ульяна On Среда, Сентябрь 19, 2012 @ 13:52

Добрый день!

Помогите нам пожалуйста!

Мы не архитекторы- мы ботаники, и работаем в ботаническом саду МГУ на Ленинских горах, рядом с высоткой. Наши рабочие места вот уже 60 лет располагаются в уникальных домах — макетах на территории сада (макет общежития МГУ и макет профессорской квартиры МГУ), которые были построены перед строительством главной высотки. Николай Кружков писал о них в своей книге [24]. В настоящее время один дом уже «обновили», а второму грозит еще большая реконструкция с надстройкой второго этажа (деньги подписаны). Все основные здания старых факультетов на Ленгорах охраняются государством, а про на все забыли. Мы очень дорожим нашим домиком, но не знаем что делать, т. к.далеко не специалисты.

#23 Comment By Михаил On Суббота, Август 16, 2014 @ 23:19

Я сам долго старался разобраться чего высотки принесли Москве больше — вреда или пользы? Пересмотрел огромное количество фото-обзоров этих зданий со множества ракурсов, как вблизи так и в перспективе.

Мне кажется, справедливо сказать о том, что они «распихивают» историческую Москву, конфликтуют с окружением. Но(!) — это если говорить о ближнем окружении — они конфликтуют с расположенной вблизи исторической застройкой, в основном из-за несоразмерности масштабов.
И если вопрос только в ближнем окружении — я думаю им можно пожертвовать, ради таких сокровищ архитектуры 1950-х и всего ХХ в. (а они, несомненно, сокровища) и считать их появление в большей степени явлением положительным. Единственное исключение здесь — высотка в Котельниках, поскольку ее окружение это сам Кремль и Красная площадь — но об этом скажу отдельно.

А вот что касается городских панорам — не вижу конфликта абсолютно. Да, они отличаются от храмовых колоколен и кремлевских башен, но они не разрушают гармонию исторического ландшафта — привносят новый акцент, чуждый но не разрушительный (как если бы 7-8 исторических нью-йоркских небоскребов были построены в старом Лондоне или Брюсселе, как Эйфелева башня в Париже — думаю очень уместная аналогия).

Если представить сталинские высотки на ткани дореволюционной Москвы (будто бы она в целом осталась неприкосновенной, с храмами, низкой застройкой и т.д.) — это было бы очень эффектно. Я не вижу конфликта и агрессивного вторжения ни в возвышающемся вдалеке над городом МГУ, ни в других высотках, ни даже в здании МИД, вторгающемся в виды Красной площади (как по мне — очень осторожно и уместно, мне нравится, но кто против — это все же вторжение по одной линии, а не по всему радиусу площади или его доброй половине как в случае с Москва-Сити).

Проблема в другом — дальнейшая интервенция новой высотной застройки. Вот как раз последняя и вступает в конфликт и с историческим городом, и со сталинскими высотками — нарушается гармония и уже кажется, что все конфликтует со всем. Сталинские высотки здесь не виноваты.

Но одну высотку среди всех прочих я бы выделил и сказал ей категорическое — «нет». Это дом на Котельнической набережной. Мне кажется здесь очевиден конфликт с Кремлем (в основном по линии Москвы-реки, но и этого достаточно), настолько этот дом выглядит громоздким сундуком, подавляющим изящные средневековые памятники Красной площади и Китай-города — что если бы мы завтра принялись восстанавливать из пепла историческую Москву во всем ее великолепии (хотя бы в пределах Кремль-Китай-город-Бульварное кольцо-Замоскворечье), это не имело бы никакого смысла без принесение одной единственной жертвы в Котельниках. Просто не имело бы смысла. И никакие отсылки к принципам сохранения наследия были бы неуместны.
Единственное, что возможно было бы сохранить — саму башню. Без боковых рукавов (один из них со стороны реки закрыл бы уникальную панораму двух средневековых монастырей, будь они восстановлены, а второй превратил бы Китайгородскую стену и все что за ней в насмешку над самой собою). А вот почти шатровая башня, стройная и изящная, вполне могла бы прижиться в этой местности, став своебразной московской башней Эйфеля помноженной на 7

#24 Comment By Андрей On Среда, Март 27, 2019 @ 18:00

Дом Лермонтова стоял примерно там, где сейчас сквер и памятник поэту, Каланчевская улица была уже тогда и шла немного по-другому

#25 Comment By Андрей On Среда, Март 27, 2019 @ 18:02

На месте МИДа был особняк В.Гагарина, он сильно пострадал от прямого попадания бомбы в 1941 году и был снесен вскоре.