- Архнадзор - http://www.archnadzor.ru -

Нотр-Дам и мы

[1]

Пламенеющая сопричастность и ледяное равнодушие

Константин Михайлов

Пожар Нотр-Дам-де-Пари 15 апреля 2019 года и общественная реакция на него – тема, весьма интересная для психолога и социолога. Не будучи ни тем, ни другим, позволю себе несколько субъективных наблюдений.

О том, как горело, как тушили, что уцелело и что утрачено в пожаре, написано уже много и будет написано еще больше, не буду пересказывать.

Также невозможно строить гипотезы о причине пожара по телекартинке. Воздержусь и от этого. По антуражу – очень похоже на наш пожар колокольни в Новодевичьем монастыре [2] 15 марта 2015 года: реставрационные работы, вечер, леса с деревянным настилом…

Ну да парижское следствие разберется, оно уже реставраторов допрашивает.

В общем, слава Богу, что один из великих соборов мира, символ целой цивилизации, бесценный памятник французской и европейской истории и культуры – не невредим, но цел. Ранен, но жив. Устоял.

«Мы знаем, как засучить рукава»

Теперь о впечатлениях.
Тем вечером и ночью мы увидели несколько важных вещей.

Наглядно убедились, насколько хрупко, беззащитно культурное наследие перед стихией или человеческой небрежностью, не говоря уж о злом умысле – даже памятник ЮНЕСКО, даже в богатом и благополучном Париже. Даже в стране, где биография системы охраны памятников измеряется не десятилетиями, а столетиями. Ничуть не более оно на самом деле защищено, чем в наших Кондопоге, Тюмени или малоярославецких полях [3].

Есть опасность, конечно, что отечественные заклятые друзья наследия впредь будут нам говорить: что вы хотите, вон даже у них Нотр-Дам погорел…

Но им можно будет напомнить о других впечатлениях.

Что президент большой страны может оставить все дела и планы, приехать к горящему памятнику архитектуры и находиться возле него несколько часов, а потом войти под уцелевшие своды.

Что граждане большой страны в час национального бедствия не проклинают (как, увы, неизбежно началось бы у нас) по списку – президента, мэра столицы, министра культуры, начальника пожарных – а сопереживают и молятся. Сострадают.

А потом Фабрис Дюфо [4], один из лидеров французского добровольческого союза REMPART, [выступавший [5] в прошлом году в Школе наследия [6]], обращается к соратникам [7] во Франции и по всему миру: «Мы все пострадали от катастрофы Нотр-Дам. Но мы знаем, как засучить рукава. Будьте готовы! Наследие – дело каждого».

А наутро после пожара граждане большой страны начинают, по призыву президента, сбор средств на восстановление пострадавшего памятника. За один день: cемья бизнесменов Пино – 100 миллионов евро; семья Арно – 200 миллионов; семья Беттанкур – 200 миллионов; нефтяная компания Total — 100 миллионов; Париж – 50 миллионов; регион Иль-де-Франс – 10 миллионов… Гранты на восстановление собора обещали изыскать Еврокомиссия, ЮНЕСКО, Польша, Япония, Южная Корея. На очереди даже французские футбольные клубы.

Невольно думаешь: вот бы и у нас, после Новодевичьего или Кондопоги, или после обрушения Ропши [8], да после любой очередной катастрофы – печатались бы такие ведомости: «Роснефть» – столько-то миллионов, «Лукойл», РЖД, «Газпром»… Увы, не вспоминается такого. Неинтересно им, видимо.

Что еще из парижских впечатлений? Вот, например [9]: «Первыми в собор войдут специалисты научного подразделения полиции, которые должны определить, какие оставшиеся там ценности должны быть эвакуированы в первую очередь». Научные подразделения полиции.

[10]

«Призвал усилить контроль»

В эти дни многие задаются вопросом: почему российские социальные сети переполнены соболезнованиями и переживаниями в связи с парижским пожаром? Причем от людей, которые по поводу отечественных культурных бедствий ни в каких переживаниях не замечены?

В том ли только дело, что Нотр-Дам известен всему миру, а о существовании Кондопоги многие наши сограждане узнавали, увы, из некрологов?

В том ли, что законы пиара безжалостны и бесцеремонны?

Ответ, мне кажется, прост. Выражая соболезнования, выплескивая переживания, даже публикуя «селфи» из собора, люди напоминают себе – и заодно другим – о своей причастности к великой мировой культуре, к мировым культурным ценностям. Или демонстрируют эту причастность.

В этом желании нет ничего дурного. Напротив, оно даже похвально.

Если бы не одно обстоятельство.

Я глубоко убежден, что невозможно быть частью общего целого, не будучи чем-то (или кем-то) самостоятельным частным. В лесах и парках не бывает абстрактных деревьев – там растут живые и конкретные клены, буки, дубы, березы и т.п. Невозможно быть французом, не ощущая себя при этом парижанином, нормандцем, бретонцем и проч. Невозможно быть европейцем, не будучи притом греком, французом, венгром или португальцем.

Я имею ввиду не место рождения, не графу в паспорте, не пресловутый «голос крови». Я говорю о самоощущении, о том, что невозможно быть частью мировой или европейской культуры, не чувствуя при этом причастности к культуре собственной, своей, родной.

Именно поэтому сочетание необычайной отзывчивости к мировым культурным утратам и полнейшего равнодушия к отечественным культурным бедствиям заставляет сомневаться в глубине и искренности отзывчивости. А вот в искренности равнодушия – наоборот, сомнений не оставляет.

И я не верю, что можно искренне переживать за целостность сводов собора Парижской Богоматери и равнодушно взирать на то, что посреди наших городов стоят соборы с проломленными и упавшими сводами [11] или обугленные срубы деревянных храмов [12]. А уж пожарных примеров, не считая свежих вышеупомянутых, у нас просто море огненное [13].

И вот после 15 апреля 2019 года мы читаем мудрые и правильные заявления.

Глава МЧС РФ Евгений Зиничев на селекторном совещании в министерстве призвал [14] усилить контроль за объектами культурного наследия после пожара в Соборе Парижской Богоматери: «Перед пожаром все равны».

Директор департамента музеев Министерства культуры РФ Владислав Кононов говорит [15]: «Трагедия в Париже — серьезный урок всем нам о необходимости защищать объекты культурного наследия, бережнее к ним относиться на всех уровнях – от посетителей до, безусловно, должностных лиц, от которых зависит безупречное функционирование всех систем безопасности, включая противопожарную».

Депутат Госдумы Михаил Дегтярев, выступая на пленарном заседании, требует [16] «проверить на соблюдение противопожарной безопасности все российские памятники архитектуры и культуры».

Спасибо, господа. Где же вы были со всеми этими идеями, например, восемь месяцев назад, в августе 2018-го, когда сгорел наш деревянный Нотр-Дам [17], аналогов которому не было ни в Москве, ни в Париже – храм Успения в Кондопоге?

Почему вы реагируете на заграничное бедствие из телевизора, а не на горчайшую национальную утрату последних лет?

С осени прошлого года мы безуспешно призываем [18] Минкультуры России организовать серьезное межведомственное совещание на тему противопожарной безопасности памятников деревянного зодчества, разработать «дорожную карту» обеспечения их системами автоматического пожаротушения и сигнализации и т.д. и т.п.

В ответ – ничего, кроме сообщений о том, сколько денег будет стоить восстановление кондопожской церкви и где их взять.

А ведь не секрет, что из наших знаменитых деревянных памятников, пожалуй, только ансамбль Кижского погоста обеспечен современными противопожарными системами; остальные демонстрируют разные степени беззащитности.

И ведь проекты есть, и сами системы есть – например, на слушания по деревянному зодчеству в федеральной Общественной палате в октябре 2018 года приходили противопожарные разработчики и все убедительно рассказывали и показывали.

Но ничего не просиходит. Все ждут, видимо, либо чьей-нибудь “политической воли”, либо пополнения вот этого мартиролога [19].

Так что… пожелаем французам успеха в восстановлении Нотр-Дам-де-Пари.

Вот зря только президент Макрон, призывая возродить его за пять лет, пообещал [20]: «Мы сделаем этот собор еще красивее».

Чем-то до боли знакомым повеяло.

Опубликовано на сайте «Хранители наследия [21]«
Иллюстрации: Франсуа Шифляр, Павел Иванов