[1]
Рустам Рахматуллин
Архитектор-реставратор Григорий Мудров присоединился [2] к дискуссии о результатах реставрации Троекуровых палат, начатой [3] координатором Архнадзора Константином Михайловым.
Поскольку Григорий Валерьевич сходу счел нужным разделить «профессионалов» и «общественность», заметим, что он первый и пока единственный в своем цеху, кто печатно оценил произошедшее. Но только потому, что прежде это сделал «общественник». Тезисно продолжу дискуссию.
[4]
1) Обсуждается не само (не)умение проектировщиков (РСК «Архитектурное наследие», генеральный директор А.А. Ивлиев, главный архитектор проекта Е.Н. Киселева) нарисовать крышу палатам XVII века. Обсуждается неспособность «профессионального сообщества» противостоять заказу, предполагавшему увеличить памятник на 800 квадратных метров, то есть на новый офисный этаж с наружной лестницей.
2) Обсуждается готовность «профессионального» сообщества считать это реставрацией, когда речь идет об исключенной базовым 73-м законом реконструкции памятника. В терминах Градкодекса [5], об «изменении параметров объекта капитального строительства, его частей (высоты, количества этажей, площади, объема)», о «надстройке, перестройке, расширении».
[6]
3) Это изменение не было нужно самому памятнику. Когда в советские годы Музей музыкальной культуры перестал умещаться в Троекуровых палатах, он переехал в новое здание, а не надстраивал этаж и не углублял подвалы. Надстройка, нужная заказчику, а не памятнику, не является «приспособлением к современным условиям», о котором говорит профильный закон. Надстройка под видом реставрации есть приспособление к современным условиям самого «профессионального» сообщества, если, конечно, считать любые условия любого заказчика современными.
4) К таким же ненужным самому памятнику изменениям относится воздушный переход в здание Госдумы, который упомянут в тексте г-на Мудрова, хотя еще не выстроен в натуре. Переход согласован Госдуме только потому, что она Госдума, а не по закону.
5) Сама Госдума, располагая выдающимся памятником, могла подать пример исполнения принятого ею же Закона о наследии, но упустила шанс. И уже заселяется в дом Дворянского собрания с его Колонным залом работы Казакова.
6) Таким образом, вторжение в образ памятника (в том числе в реставрационный образ, созданный великими предшественниками, всуе упомянутыми в тексте г-на Мудрова) есть прямое следствие попрания закона. Лучший проект крыши был бы только лучшим камуфляжем беззакония.
[7]
7) Спор идет не о вкусах. О вкусах спорит архитектурная критика, которой в реставрации просто не существует, а в остальных разделах архитектуры скоро не станет, потому что наша архитектурная критика не знает законов либо маскирует их попрание.
8) Критика, которую г-н Мудров называет «общественной», есть критика правовая, она же градозащитная. Только такая критика иногда исправляет или останавливает проекты, пропущенные архитектурной критикой и замолчанные «профессионалами» по соображениям цеховой этики, о которой пишет сам г-н Мудров.
9) Градозащитная критика не обязательно публичная. Мы готовы высказывать ее заранее, а не постфактум. Тогда, когда еще возможна кулуарность. Но где? Например, со времени воссоздания Научно-методического совета при Мосгорнаследии (2014) нас ни разу не пригласили на его заседания.
10) Проекты реставрации не публикуются в силу закона (пока; мы над этим работаем). Но могут публиковаться в силу доброй воли «профессионалов». Например, у РСК «Архитектурное наследие» есть сайт [8]. У мастерской «Фарос», например (Воспитательный дом [9], кинотеатр «Художественный [10]»), нет и этого. Но Троекуровых палат на сайте нет. Листы проекта, опубликованные [11] Константином Михайловым, найдены журналистским путем. В сетях проектировщик представлен только мертвой страницей Вконтакте [12]. Это потому что «пиар» не самореклама, как считает г-н Мудров, а буквально «связь с общественностью». Что хлопотно, местами страшно, а временами, вероятно, стыдно.
[13]
11) Органами правовой критики должны быть не только градозащитные ресурсы и СМИ. Ими должны быть государственные органы охраны наследия. Мосгорнаследие просто обязано было отклонить проект реконструкции Троекуровых палат. Законность наступает не тогда, когда надзорный орган визирует проект, а тогда, когда он визирует законный проект.
12) Больше того, объектами государственной критики должны быть сначала технические задания, текст слов, и лишь потом проекты, отрисовка слов. 800 квадратных метров на голову князя Троекурова следовало выбросить в корзину до всякого рисования.
13) Органами государственной правовой критики должны быть и аттестованные государством для историко-культурной экспертизы «профессионалы». Эта экспертиза тоже не о вкусах, а буквально о «соответствии проекта закону». 73-му Федеральному закону о наследии. В таком случае эксперты должны научиться писать отрицательные заключения. И не только на наши предложения отнести какой-нибудь памятник к реестру, как сделал сам г-н Мудров десять лет назад в отношении дома Разумовского [14], снесенного в этом году до корки [15]. Пора научиться писать отрицательные заключения на проекты «реставрации», а равно урезаний зон охраны и прочего приспособления к современным условиям жизни. Условия бывали и похуже. Не расстреляют.