Своим разумением

^[1]

Александр Можаев

История с методически, как бы сказать, неоднозначной реставрацией палат Сумароковых на улице Забелина, 3, наделала изрядно шума прошлой осенью. Напомним, что реставраторами ЦНРПМ Е.В.Рукавишниковой и Н.Г.Тумановой было принято самовольное решение о полной переборке фасадов древнего памятника. Выяснение правомерности этого поступка стало делом принципа: во-первых, потому что под сомнением оказалась репутация Центральных научно-проектных реставрационных мастерских, считающихся одним из последних оплотов реставрационной науки. Во-вторых, уж больно хорош был памятник — богатые палаты времени Алексея Михайловича, сохранявшие подлинные фрагменты уникального узорочья фасадов. И в-третьих, инициатором разбирательства стала общественность, и она вполне законно требовала официальных комментариев чиновников ЦНРПМ и Москомнаследия. По причинам, которые так и остались непонятными, единственный официальный комментарий получен только сейчас, когда реставрационные работы практически окончены. Но ведь лучше поздно, чем никогда.

^[2]

Скандал начался с обсуждения реставрации палат в интернет-блогах ^[3]. Первые вопросы из зала пошли, когда с фасадов была удалена лепнина. Очевидно, что дом несколько лет простоял брошенный, и состояние декора было никудышним, но прохожих наблюдателей насторожило то, что не было попытки сохранить хотя бы что-то – фасад был очищен разом. Известно, что бывают и другие варианты – ранее доводилось видеть, как сотрудники ЦНРПМ составляли схему для рабочих, чтобы сохранить старую штукатурку (не лепнину!) там, где это было возможно.

^[4]

Настоящий переполох начался в тот момент, когда прохожие заметили, что фасадная кладка первого этажа полностью перелицована. Собственно к этому нет ни малейших претензий, этот уровень был полностью перестроен в 19 веке, старых камней в нём не было. Но одновременно была переложен и резной междуэтажный карниз, горячо любимая общественностью «ёлочка» — под самый корешок. Началась разборка лицевой кладки в уровне второго этажа, уже исчезли прекрасно сохранявшиеся нижние части наличников на торцевом фасаде (нижнее фото). При этом на заборе не было вывешено никакой полагающейся информации – кто ведёт работу, кому задавать вопросы.

^[5]

От имени «Москвы которой нет» был написан запрос в Москомнаследие. В течении трёх дней не могли выяснить, кто инспектор объекта. Одновременно стало ясно, что комитет не в курсе деталей происходящего, то же самое ответили и в ЦНРПМ – был утверждён общий проект, но такие подробности, как переборка декора, на совете не обсуждались. Тем временем на лесах работал отбойный молоток.

^[6]

Следующим этапом был ответ Москомнаследия, где приводились разъяснения реставратора Тумановой: «Было принято решение по переборке декоративного пояска и установке хорошо сохранившихся подлинных элементов на прежнее место. При этом часть кирпичного пояска пришлось заменить. Реставрация кладки проводилась при строгом соблюдении порядовки и перевязки с сохранившейся кладкой 17 века. В настоящее время проводится реставрация окон 2-го этажа на западном фасаде». Наличников окон второго этажа к этому времени просто не существовало (этой фотографии нет, потому что фасад наконец зашили фанерой). Судя по сообщениям наблюдателей, с момента начала кладочных работ во втором этаже торцевого фасада до полного демонтажа фрагментов первоначального декора прошло менее двух недель. Выяснить всё и приостановить работы в такой срок, к сожалению, не вышло. Собственно, при нынешней системе охраны это вообще вряд ли возможно.

^[7]

В начале декабря состоялась встреча реставраторов и общественных инспекторов Москомнаследия на объекте. Инспекторам были предъявлены демонтированные фрагменты резного кирпича наличников и декоративного пояса, которые в дальнейшем должны были вернуться на прежние места. Прочая первоначальная кладка фасадов была полностью перелицована без перевязки с внутренней кладкой стен (верхнее фото). Реставраторами была предпринята попытка домазывать рельеф «ёлочки», однако от этого метода отказались, ссылаясь на высокий процент докомпоновок. Поэтому подавляющее большинство кирпичей реставрированного пояса новые, с явными следами электропилы. Инспекторы были заверены в том, что воспроизведение разобранных деталей ведётся с ювелирной точностью, в полном соответствии с обмерами.

  ^[8]

Внимательное сравние фотографий фасадов палат до и после реставрации опровергает это заверение: рисунок воспроизведённых деталей не соответствует натурным фрагментам декора 17 столетия. Обратите внимание на фото базы угловой пилястры палат до и после её восстановления (число рядов кирпича, от междуэтажного карниза до валика). Также изменилось расстояние между карнизом и наличниками второго этажа.

  ^[9]

Тем временем мы проконсультировались с рядом специалистов-реставраторов, чья компетенция общеизвестна и не вызывает сомнений – это Андрей Баталов, Елена Одинец, Юрий Мосунов,  Ирина Калугина, Дмитрий Яковлев. Все они высказали глубокое сомнение в необходимости переборки фасада — хотя, справедливости ради, не были знакомы с памятником лично, а судили по фотографиям (но ведь и архитекторы, задним числом убедившие комиссию в том, что их решение являлось единственно возможным, также могли предъявить лишь фотографии прежнего состояния). Не менее авторитетные практики Лидия Шитова и Георгий Евдокимов, преподающие на кафедре реставрации МАрхИ, знали палаты Сумароковых лично, причём последний раз наблюдали их за год до начала работ. Их мнение однозначно — фасад можно было спасти, техническое состояние кладки позволяло обойтись без демонтажа древнего декора.

^[10]

Нетронутыми и аккуратно законсервированными остались детали оформления парадного входа в палаты – нижняя часть портала во втором этаже, арка входа в подклет и фланкирующие её фигурные ниши, не имеющие аналогов в московском гражданском зодчестве. Впрочем, это произошло уже тогда, когда улеглась шумиха, раздутая любознательными прохожими.

  ^[11]

Комментарий главного архитектора ЦНРПМ Сергея Куликова:

— Существуют проектные решения, которые согласуются в утверждённом порядке, но они не должны быть приговором: вот только так и не иначе. Поскольку в процессе производства работ случаются ситуации, которые могут напрочь изменить саму суть проекта. И здесь с одной стороны должна быть адекватность органов охраны и подрядчика, а с другой заинтересованность и добросовестность архитекторов. Если архитектор чувствует, что от него требуются решения, не предусмотренные утверждённым проектом, то он должен прийти с ними на совет (протоколы этих советов публикуются на нашем сайте ^[12]). В случае с палатами Сумароковых было допущено безусловное несоблюдение процедуры.

Памятники от варварства вообще спасает процедура, но у нас она нигде не прописана. Вот закон 73 приняли замечательный, всё в нём есть, даже то, чего не надо. Единственное, что отсутствует — понятие подлинности, вообще не упоминается! И нужно чтобы вернулась аттестация реставраторов, отменённая Минюстом, мы сейчас боремся за это. Чтобы человек знал — он сдаст объект, напишет отчёт, пройдет экспертизу, и тогда из этого будет складываться некое личное дело специалиста, заверенная документами репутация. 

К сожалению, я в данном случае могу только от своего имени покаяться, потому что мне работать с людьми, которые в отрасли по 15-20 лет, очень сложно. У них такие амбиции, что не всегда можно достучаться. Девяностые годы были не лучшие, вменяемость некоторых из нас тоже несколько ушла. Сидишь по 3-4 года без работы, а потом приходит заказчик и говорит: вот заказ, вот деньги, только надо будет танцевать не вальс, а полечку… При этом механизмов юридичской регуляции деятельности реставратора у нас нет. Год назад наконец образован профессиональный творческий союз, мы сейчас пытаемся создать свод правил, такие десять заповедей реставратора. Пока сформулировали четыре, к концу году наверное сделаем остальные. Мы сами устали так жить. 

  ^[13]