[1]
Снос городских усадеб необходимо табуировать
Рустам Рахматуллин
Департамент культурного наследия Москвы принял [2] на государственную охрану часть усадьбы Поздняковых – Юсуповых [3] (Большая Никитская, 26). То есть другую часть усадьбы можно изуродовать, пустить на слом, застроить. И не теоретически, а в близком будущем: проект явится скоро, застройщик известен.
Во дни сомнений градозащита спрашивает себя, какие категории московского наследия выведены из-под угрозы за годы и десятилетия борьбы.
Снос храма или молитвенного здания, казалось, стал невозможен еще до нас; однако в 2011 году духовная община мусульман снесла Соборную мечеть [4] на Олимпийском проспекте.
В 2014 году зафиксирован последний случай сноса палат XVII века – дома Киреевского [5] (Остоженка, 19, во дворе). До тех пор нашим лозунгом на митингах был: «XVII век ломают только в Москве».
Но гражданская архитектура Нового времени остается под ударом прежней силы. Так, при Лужкове снесены три памятника из Альбомов Казакова: флигель усадьбы Салтыковой (Большая Бронная, 27), дом Тарасова (улица Сергия Радонежского, 1) и «Большой» дом Герцена (Сивцев Вражек, 25, слева от музея писателя). При Собянине, уже в этом году, снесен альбомный дом графа Льва Разумовского [6] на многострадальной Большой Никитской (№ 9). И вот теперь под угрозой «альбомный» флигель усадьбы Позднякова на той же улице.
Но дело не сводится к Альбомам Казакова. Под угрозой, как и прежде, вся номинация «городская усадьба». Вот лишь самые известные примеры.
[7]
Прямо напротив Наполеоновского театра [8] в 2009-2011 годах «Геликон-опера» разрушила [9] дворы и флигели усадьбы Шаховских-Глебовых-Стрешневых (Большая Никитская, 19). «Дом Болконского» [10] (князя Волконского, Воздвиженка, 9), хотя и не сохранивший усадебную структуру владения, полуразрушен и надстроен в 2013 году. Обе мины, как и в усадьбе Разумовского, заложены Лужковым, а подорваны Собяниным. От усадьбы сенатора Муханова (Остоженка, 6 [11]) удалось сохранить фасадную стену главного дома. Во всех старых и новых случаях инструментом сноса была манипуляция с охранным статусом или с его отсутствием.
Конечно, под угрозой не только аристократические дома. В 3-м Кадашевском переулке готовится снос руин купеческой усадьбы Загрязкиных [12] (№ 3) с явно древ [13]ней [13] фасадной стеной главного дома. В Лавровом переулке — снос фабричной усадьбы Чепелевецкого [14] (№ 6), где на охране только главный дом. В усадьбе Шнауберта (Колпачный переулок, 14/5) в худших традициях недавнего прошлого застраивают [15] охраняемое дворовое пространство.
[16]
Снос исторической промышленной архитектуры – отдельная большая тема, как и угроза транспортным объектам. Путепроводы (Каланчевский [17], Тверской [18], Андроников [19]) администрация Собянина не принимает на охрану в принципе, заявки отклоняются автоматически, без всякого научного обоснования. А катастрофа Бадаевского [20] и других заводов [21] свидетельствует, что старый пром [22] уходит как категория наследия; как уходили храмы в пору воинствующего безбожия; уходит, потому что пром.
Усадьба в городе уходит не поэтому. А потому, что не защищена от перехода в класс доходного жилья.
Два типа, две ячейки жизни начали бороться полтора столетия назад. Доходный дом не победил, остался на пути к победе. Он побеждал в отсутствие охранного законодательства, ограничений собственности. Но уже полвека мы располагаем таковым законодательством, распоряжение старинной собственностью ограничено. Закон дает нам инструменты сохранения столетнего баланса усадебного и доходного жилья. Баланс колеблется, конечно, в обе стороны: сейчас доходный дом уничтожается как класс, к примеру, в исторических Хамовниках [23].
Все стороны градозащитного конфликта должны сказать себе: усадьба в городе неприкасаема не только в силу закона. Неприкасаема, даже когда не успела в реестр или корыстно выброшена из него. Ресурс ее уничтожения исчерпан.