[1]
Александр Можаев
В конце августа по фейсбуку столицы прошла волна репостов сенсационного фоторепортажа [2], сделанного москвичом Ильей Боровиковым в глубоком котловане теплотрассы на Гончарной улице. Автор репортажа, по собственному выражению, «ушатал котлован», пробравшись в него ночью и подняв на поверхность около 20 кг изразцов второй половины 17 столетия. Комментарии читателей были исключительно восторженными, а мы с ребятами смотрели на это и думали: ёлки-палки, зачем же он так подставляется…
Я не был знаком с Ильёй, но следил за его краеведческим творчеством: талантливое ушатывание отвалов траншей, которыми был перепахан городской центр этим летом, своевременное обнаружение случайно вскрытого землекопами кладбища на Дмитровке и развала печных изразцов на Пресне, о которых было своевременно сообщено, куда следует. Ситуация в Гончарах была более экстренной и одновременно более захватывающей. В котловане показались изразцы совершенно исключительного качества, при этом «слой, вернее, его остатки после «обработки» тяжёлой техникой, висел на честном слове, находился аккурат на пути короба теплотрассы, и жить ему оставалось считанные дни, если не часы».
На этот раз Илья определенно увлекся – самовольные раскопки на территории памятника археологии, которым является весь столичный центр, дело беззаконное. Сто лет назад самодеятельные археологи Щербатов и Стеллецкий в своё удовольствие пол-Кремля перекопали, не оставив ни одной публикации – с тех пор очевидно, что работать с культурным слоем могут лишь специально обученные, подотчетные специалисты. И несмотря на то что целью ночного визита на Гончарную было не мародерство (грабители не отчитываются о своей добыче в фейсбуке), а спасение реликвии от весьма вероятного уничтожения, порядок для всех общий. Немедля совершить звонок на горячую линию Москомнаследия (+7 (916) 146-53-27) и кидаться в котлован лишь в случае ответа типа: «Все в отпусках, перезвоните через неделю».
[3]
Раньше такое действительно случалось, но сейчас горячая линия работает более оперативно. Например, в начале августа при прокладке труб в Златоустинском переулке был вскрыт древний некрополь одноименного монастыря – после звонка граждан, заметивших, что рабочие гребут из траншеи человеческие кости, оперативно прибыла команда археологов, спасла две надгробных плиты 16-17 вв., зафиксировала находки должным образом.
Публикация Боровикова наделала шума, и понятно, что официальные лица московской археологии не могли на неё не отреагировать. Мы с ребятами неделю гадали: что же это будет, заведут дело или пригласят на собеседование? Траншея находилась в зоне ответственности «Столичного археологического бюро», и если бы его специалисты чаще заглядывали на стройку, находка была бы за ними. В этой ситуации можно просто перевести стрелки на подставившегося краеведа, а можно сопроводить выговор благодарностью и попытаться поставить искренний интерес и энергию энтузиаста на службу прогрессу. Официальные лица избрали первый вариант: в их комментариях прозвучало предположение об «афере с торговым душком», против Ильи пообещали завести административное дело.
Вообще занятно, что по итогам целого ряда скандалов этого лета, связанных с авральными раскопками [4] в рамках реализации программы «Моя улица [5]», происходивших без согласованных археологических проектов, единственным виноватым оказался прохожий человек, на деле спасший находки от весьма вероятной гибели.
[6]
Далее потребуется юридическое объяснение того, почему всё происходит как-то так, а не как-нибудь иначе. За комментарием мы обратились к археологу Игорю Кондратьеву (Центр историко-градостроительных исследований):
— Федеральное законодательство определяет однозначный порядок согласования любых земляных работ на территории памятника археологии. Проект должен содержать раздел по сохранению археологического объекта, экспертное заключение и согласование органа охраны наследия. Если этого нет, то на проект в принципе не может быть выдано ордера. Однако в Москве такой механизм не работает прежде всего потому, что принятое в 2012 году 414-е Постановление [7] Правительства Москвы вывело из-под действия федерального законодательства значительную часть потенциальных разрытий. В нём сказано, что проведение спасательных работ не требуется в случае «хозяйственного освоения» территорий объектов археологического наследия, если освоение происходит под существующими зданиями, при прокладке траншей неглубокого заложения, при замене уже существующих коммуникаций, и т.д.
Этот пункт прямо противоречит статье 36 Федерального закона № 73, которая не предусматривает никаких исключений при проведении земляных работ, ни по глубине, ни по месту проведения этих работ, ни по степени археологической изученности участка в предшествующее время. Поэтому теперь основная часть проектов просто не поступает в Департамент на согласование, и проблемы как бы не существует, а когда она вдруг попадает в сферу ответственности Департамента, то превращается в реактивные аварийно-спасательные работы.
[8]
Сейчас в городе нет ни одной ямы или траншеи, на заборе которой не помещался бы трафарет со всей информацией о проектировщике, заказчике, подрядчике, сроках и предмете того, что происходит за забором. То же самое должно быть и по поводу археологии, и тогда Департамент сможет отчитываться не о спасательных, а о полноценных научных работах. В столичном городе, где есть должность Главного археолога, ныне занимаемая Леонидом Кондрашевым, и специальное Управление [9] сохранения объектов археологического наследия, не может быть бесхозных в плане археологического сопровождения траншей и котлованов. А если это происходит (или если это так выглядит), то возникает стихийное брожение умов вокруг этого факта.
Мы вполне можем рассматривать это как явление, в основе которого — повышенное внимание москвичей к материальным воплощениям своей истории. Если рядом нет археологов, нет информационного щита с контактным телефоном, то небезразличный к происходящему человек начинает действовать так, как подсказывает его мироощущение. А дальше, по закону, он становится нарушителем и преступником, а причины, в том числе и конкретные ответственные лица, остаются в стороне.
Тем временем мировой опыт подсказывает идею общественного контроля социально активных граждан за работами, которые совершенно случайно могут выпасть из поля зрения [10] официальных археологов. Вот тогда, на пересечении активности энтузиастов, сующих нос во всякие ямы, и грамотных действий чиновников по охране наследия, сложится ситуация, в которой просто будет отличить любителей старины от мародёров, а также объективно оценить действия чиновников от археологии.
[11]
Также мы попросили комментария у известного в кругах, но предпочитающего хранить инкогнито мастера «ушатывания» траншейных отвалов Алексея N. В момент звонка он как раз был занят тихим извлечением из-под асфальта помойки времени Первой мировой войны. Но что же, спросили мы, мешает вам найти общий язык с лицензированными профессионалами и краеведить более легально? А он отвечает:
— Нету у нас диалога. Они вполне могли бы возглавить бардак, собрать интересующихся историей людей с лопатами под крыло и те б забесплатно, на энтузиазме шарашили. Лично я бы шарашил. Но они предпочитают этого не делать, ловить ведьм и винить во всем черных копателей. При этом археологов в Москве сто, а металлоискателей ежемесячно продается тысячи, и если бы было можно собрать выставку находок, собранных по отвалам, в том числе на объектах, официально курируемых археологами — вы бы глазам своим не поверили. Они же пытаются всеми силами обойти проблему, издавая законы о запрете, отсеивая и обращая во врагов множество любящих историю людей. Вот и сегодня нашего полку прибыло: кондрашевцы ни за что обидели мальчонку, который в свозном грунте пузырьки аптечные для коллекции искал. Теперь мы мальчонку обласкали, напоили, сидит рядом, лопатой машет — пополняет коллекцию.