[1]
В конце ноября – начале декабря 2019 года Департамент культурного наследия Москвы выписал отказы сразу 24 «объектам, обладающим признаками объектов культурного наследия», в обиходной речи — заявленным на охрану памятникам. То есть они не перешли в перечни выявленных и лишились всех степеней защиты.
Ни резонов для таких решений, ни процедур, по которым они принимались, Мосгорнаследие не считает нужным обнародовать. Но результаты поразительны.
Итак, кто же признан «непамятником»?
К примеру, получила отказ [2] усадьба Нарышкиных на Поварской улице, 48. Да, сегодня это самый скромный, притом перестроенный дом на аристократической Поварской; однако перед нами один из адресов Александра Дюма-отца: именно братья Нарышкины, Дмитрий и Константин Павловичи, принимали его в Москве в 1858 году.
[3]
Возможно, перестройки послужили поводами еще для трех отказов.
Во-первых, исключен [4] из перечня заявленных корпус старинного Георгиевского монастыря, закрытого еще после войны 1812 года (Большая Дмитровка, 5/6, строение 2). В заявке корпус атрибутирован как Игуменские кельи XVII-XVIII веков. На их восточном фасаде невооруженным глазом виден барочный наличник, обращенный к храмам бывшего монастыря, снесенным уже в советские годы.
[5]
Во-вторых, брошен в корзину [6] дом с адресом: Новая Басманная улица, 33, строение 1. Дом, вошедший с именем купца Демида Мещанинова в Альбомы Казакова, альбомы лучших зданий Москвы XVIII века по мнению ее лучшего зодчего. Как могут эклектическая перестройка или советская надстройка служить основанием отказа в охране такому дому?
[7]
[8]
В-третьих, лишен защиты [9] радикально перестроенный, но по-прежнему узнаваемый Дом бесплатных квартир имени Рахмановой (3-я Сокольническая улица, 5), быть может, лучшая работа мастера Серебряного века Ивана Кондратенко, 1908 год.
[10]
[11]
По каким законам проводить теперь исследовательские и реставрационные работы на этих несомненных, фактических памятниках? Как раскрывать, хотя бы фрагментарно, первоначальные формы? И на каких законных основаниях защищать эти дома от мелких или крупных посягательств вплоть до сноса?
Похоже, перестройки служат поводом, а не «научным» основанием отказов. Свидетельство тому — отказ [12] в охране Ксеньевскому ремесленному приюту для девочек (Большой Харитоньевский переулок, 22/1), вполне сохранившему первоначальный облик по проекту выдающегося мастера «кирпичного стиля» Максимилиана Геппенера.
[13]
Отказано в охране и стильным доходным домам эпохи модерна: дому Семеновой [14] работы Владимира Шервуда-младшего (1-я Брестская, 62)
[15]
и дому Мотылева [16] (Земляной Вал, 6, одна из двух московских работ архитектора Петра Розанова).
[17]
Можно поспорить об архитектурных достоинствах следующих «отказников»: дома на Полянском рынке [18] (Большая Полянка, 26; скругленный угол, пилястровый портик, XVIII век)
[19]
или усадебного дома [20] на Кудринской площади (Большая Никитская, 62, строение 3, угол Садового, пышный фасад, XIX век).
[21]
Очевидна, однако, их важнейшая градостроительная роль. По нашим сведениям, первый из этих домов получил положительную экспертизу по «старому» порядку (до 2015 года «заявленные» объекты проходили государственную историко-культурную экспертизу); в таком случае департамент с ней не согласился.
Нам известно лишь об одной «старой» (то есть принятой согласно редакции закона до 2015 года) отрицательной экспертизе объектов нынешнего перечня. Некто рекомендовал отказать [22] в охране Троицкой домовой церкви Александровского отделения Ермаковской богадельни в Сокольниках (1875, 1899 годы; улица Короленко, 2, корпус 8). Что и произошло теперь, хотя церковь не утрачена, а только лишилась главы. Отказ церковному зданию в наше время – вопиющий случай.
[23]
К этому печальному ряду по существу примыкает более ранний, октябрьский отказ [24] в охране Северному вестибюлю станции метро «Красные Ворота», встроенному в высотное здание на одноименной площади, работы Алексея Душкина (1954 год). Реконструкция [25] здесь уже прошла, то есть охранный статус никак не помешал бы Метрополитену. Объяснить отказ научными соображениями невозможно, особенно учитывая, что на охране стоят и высотка, и сама подземная станция работы Ивана Фомина, и ее противоположный вестибюль работы Николая Ладовского. На опорном плане видно, что вестибюль метро вырезан из высотки-памятника по контуру. Но даже охранная доска упоминает все части станции.
[26]
И только в пяти случаях причина отказов очевидна: этих объектов уже физически не существует. Ведь заявки могли лежать десятилетиями.
[27]
Например, на Федоскинской улице, 12, в бывшем поселке Лосиноостровский, до середины 1980-х годов сохранялось Убежище фельдшериц с Никольской церковью работы видного архитектора Серебряного века Карла Гиппиуса. Незаметная утрата этого храма была последней из советских в Москве. Можно допустить существование заявки четвертьвековой давности, пытавшейся защитить его. На этом месте автосервис.
Но в остальном вал отказов похож на предновогодний аврал, сбрасывание долгов.
Общественное движение «Архнадзор» заявляет, что процедура принятия госорганами охраны памятников решений по заявлениям о выявлении объектов культурного наследия должна быть прозрачной и гласной. Причины и мотивы для отказов в охранном статусе должны публиковаться, как и протоколы соответствующих экспертных или рабочих комиссий.
Архнадзор заявляет, что работа по рассмотрению таких заявлений должна происходить с участием Общественного совета при Мосгорнаследии, аналогично тому, как это делается во многих регионах России.
Сейчас Общественный совет [28]при департаменте не рассматривает заявки на охрану, как не рассматривает никакие другие вопросы. Последний раз этот совет собирался в июне 2018 года. Совместная работа над заявками Научно-методического и Общественного советов при Мосгорнаследии могла бы существенно улучшить дело.
Общественное движение «Архнадзор» призывает Мосгорнаследие остановить производство отказов по заявкам и заодно опубликовать причины отказа в охранном статусе по вышеназванным объектам.