Кто построил палаты Пожарского


Рустам Рахматуллин

В ноябре каждого года Архнадзор обращает взгляд на заветный для себя памятник – палаты Пожарского (Большая Лубянка, 14), выведенные из многолетнего запустения благодаря нашим усилиям. Конечно, палаты построил сам князь Пожарский; но это утверждение касается подвалов южной части здания и, может быть, наземных стен и некоторых помещений над подвалами. Весь протяженный к северу двухэтажный объем палат с проездом посредине (ныне коридор) и с уникальным белокаменным «нарышкинским» декором второго этажа глядит на петровское время. А именно, на 1690-е — начало 1700-х годов. Первый реставратор памятника Инесса Казакевич сравнивала декор палат с декором лучших вотчинных церквей того времени, подчеркивая уникальность здания для гражданской архитектуры. Между тем владелец-строитель этого объема или этого фасада до сих пор не назван.

В предположительном ключе литература называет Нарышкиных, князей Голицыных, Хованских. Первых – по стилистическому признаку и по родству с Пожарскими, вторых и третьих – по родству или соседству. Предполагалось, например, что двор спасителя Отечества мог разделиться между родственниками вдовы Пожарского, урожденной княжны Голицыной. Но это утверждение прямо противоречит сохранившемуся завещанию Пожарского в пользу сыновей.

Словом, загадка сохраняется, так что петровские по внешности палаты не вошли в том «Москва» новейшего «Свода петровских памятников России», составленный и написанный с участием автора этих строк. Хочется восполнить этот пробел к исходу юбилейного года Петра.

Завещание Пожарского

 

Завещание описывает и разделяет городской двор на Сретенке (нынешней Большой Лубянке) с большой подробностью. Старшему сыну героя Петру Дмитриевичу достаются «новые полаты, что зделаны». Младшему Ивану Дмитриевичу — «полаты, где я жил, и княгинины полаты, и старые полаты, и кои у ворот полаты, и ледники». То есть княгиня – мачеха Ивана и Петра — должна жить в отдельных палатах, принадлежащих, однако, Ивану. После смерти мужа в 1642 году она проживет еще девять лет. Всего же на дворе спасителя Отечества стояло пять палат (слово, применимое, как правило, к кирпично-каменным постройкам).

Размежевание 1642 года с высокой вероятностью образовало современные владения №№ 12 и 14. Двор с четырьмя палатами, среди которых были «старые», традиционно отождествляется с владением 12. Если не весь Пожарский двор, то эта часть принадлежала Дмитрию Михайловичу ранее событий 1611 года, когда на баррикаде перед домом князь противостал факельной вылазке литовцев из Китай-города.

После Смуты двор Пожарского «на Устретенской улице» показан в Переписи московских дворов 1620 года, причем приведены его длина и ширина: 37×35 сажен.

Рядом лежал 41-саженный двор князя Ивана <Никитича> Хованского, племянника Пожарского, сына его сестры Дарьи Михайловны.

Последние Пожарские

 

Князь Петр Дмитриевич скончался в 1647 году, его бездетный молодой наследник Василий Петрович — в 1669-м.

Князь Иван Дмитриевич скончался в 1668 году, его бездетный* наследник Юрий Иванович – в 1685-м.

Странно: двор Юрия Ивановича упоминается и двадцать лет спустя, в Мостовой описи, датируемой 1716 годом. Длина двора (под № 1329) — без малого 37 сажен, как это было и в мерах 1620 года.

Можно предположить, что опись, составлявшаяся на материале многих лет, фиксирует старую правовую неопределенность в отношении выморочного двора.** Между тем не позже 1703 года бывший двор князя Юрия Пожарского принадлежал (дан из казны?) кравчему Василию Федоровичу Салтыкову, брату царицы Прасковьи, супруги Ивана V. В тот год Василий Федорович продал владение князю Дмитрию Михайловичу Голицыну, будущему «верховнику». На эту куплю в Актовых книгах Москвы (под № 470) обратили внимание авторы поквартального исследования во главе с Евгенией Дутловой.***

Именно куплей, а не по родству со вдовой Пожарского, на южном дворе появились Голицыны.

А что же на северном?

Долгоруковы

 

Согласно Мостовой описи 1716 года, двор (№ 1332) князя Петра Ивановича Хованского, внука Дарьи Михайловны Пожарской, отстоит от выморочного двора князя Юрия Ивановича Пожарского уже на два двора и составляет только 8 сажен в длину против 41 сажени 1620 года.

Можно предположить, что между 1620 и 1642 годами Хованские по-родственному продали Пожарскому южную оконечность своего двора. И что на этой купле были построены «новые», пятые палаты, завещанные князю Петру Дмитриевичу.

Между дворами давно покойного Юрия Пожарского и Петра Хованского отмечены дворы князя Петра Михайловича Долгорукова (№ 1330) и суконщика Белявинского (№ 1331). Ясно, что суконщик не в счет. Напрашивается предположение, что северный двор и «новые» палаты Пожарских теперь принадлежат князю Долгорукову. (Отметим только, что этот двор пока что втрое меньше южного Пожарского двора: 13 сажен по линии улицы.)

Современный историк прямо называет Долгоруковых наследниками Пожарских и заказчиками перестройки палат, не уточняя только имя князя.**** Взгляд на родословие Петра Михайловича делает эту версию опорной.

Перед нами один из сыновей боярина князя Михаила Юрьевича, внук боярина князя Юрия Алексеевича. Столп боярства третьей четверти XVII века, победитель Разина, князь Юрий Долгоруков в старости ведал Стрелецкий приказ, а сын Михаил был его товарищем (заместителем) в приказе. Оба погибли в дни стрелецкого восстания 1682 года, причем именно князь Михаил словесно спровоцировал стрельцов на первую расправу у Красного крыльца. Там же его убили, на глазах десятилетнего царя Петра, брата его царевича Ивана, царицы-матери. А Долгоруков-старший был убит за то, что громко утешал невестку словами «не плачь, дочь! Щуку злодеи съели, да зубы остались целы. Всем им быть на плахе!» Тело старого князя стрельцы положили на Лобное место и закидали рыбой.

Старик был женат вторым браком (1670) на княжне Евдокии Петровне Пожарской. То есть взял жену в доме князя Петра Дмитриевича. По смерти Василия Петровича Пожарского (1669) двор мог наследоваться Долгоруковыми.

Суздальские вотчины

 

Чтобы подтвердить саму возможность такого порядка наследования в отсутствие прямых известий, нужно обратиться к сельским вотчинам Пожарских.

В 1678 году князь Юрий Алексеевич Долгоруков делил село Верхний Ландех (ныне Ивановская область) с Юрием Ивановичем Пожарским. То есть Долгоруков получил в приданое или наследовал половину князя Петра Дмитриевича.

Соседнее село Мыт, центр всего стана, целиком унаследованное князем Петром Дмитриевичем, также стало приданым Долгорукова. На рубеже веков Мыт с деревнями принадлежал его внуку князю Петру Михайловичу, нашему знакомому со Сретенки/Лубянки. О чем свидетельствует, например, такая долговая расписка: «706 года апреля месяца в пятый день по указу Великого князя Петра Алексеевича, всея Великая и Малые и Белые России Самодержца взята в его Великого Государя казну в приказ адмиралтейских дел на корабельную починку и на дачу мастеровых двора, жалованья в Суздальском уезде Мытского стану с вотчины стольника князя Петра — сына Михаила Долгорукова с его Мыту деревнями с двухсот тридцати осьми дворов по гривне со двора…»

Наконец, соседнее сельцо Чихачёво в 1690 году было поместьем вдовы князя Михаила Юрьевича Долгорукова и ее сына, нашего знакомца, князя Петра. Слово «сельцо» указывает на господский двор.

Петр Михайлович Долгоруков

 

В Москве у старого князя Долгорукова был родовой дом на Тверской, угол Охотного Ряда. Это владение ушло под расширение улицы Горького. Князь же Михаил Юрьевич с годами должен был отделиться от отца. Можно предположить, что он и занял двор из приданого мачехи на Сретенке/Лубянке. Тогда палаты Пожарского под современным № 14 есть также дом этого Долгорукова.

После гибели отца и деда старшие, совершеннолетние Михайловичи должны были распределить фамильные дворы. Видим, что князь Петр занял двор на Сретенке, а князь Владимир —  двор на Тверской (№ 905).

Сыновья и внуки крупнейших бояр, погибших за царскую кровь, Михайловичи Долгоруковы должны были возвыситься в глазах Петра и партии Нарышкиных. Четверо из них уже были либо теперь стали комнатными стольниками царя Петра. После скорой смерти старшего брата Ивана семью возглавил, вероятно, князь Петр Михайлович.

О нем известно немного. Участвовал в Азовских походах и в Северной войне, а в 1708 году, в чине капитана Преображенского полка, погиб в сражении со шведами при Головчине. Погребен в московском Богоявленском монастыре. Мостовая книга 1716 года снова запаздывает, называя домовладельцем человека, убитого восемь лет назад.

Фасад палат на Сретенке (Лубянке), по стилистическим приметам, должен быть построен прежде гибели Петра Михайловича.

Его архитектурой глава старой боярской семьи манифестировал знатность, богатство и приверженность веяниям времени.

У Петра Михайловича Долгорукова остались многочисленные сыновья. На Сретенке мы видим сперва Сергея (№ 677), после – Александра. Лишь с этого последнего обыкновенно начинают рассказ об истории дома в Новое время.

 

* В литературе упоминается бастард Иван Юрьевич Пожарский, потерявший княжеский титул, но сохранивший дворянство и давший огромное здравствующее потомство дворян Григорьевых-Пожарских.
** Например, существование бастарда, защищающего права дворянства и наследства.
*** Институт Моспроект-2, мастерская № 17; не опубликовано.
**** Юрий Эскин. Дмитрий Михайлович Пожарский. М.: 2013. Стр. 188.

2 комментария

Палаты Пожарского, видимо, были обращены лицом к заднему двору. Не сохранилось ли чего от него, мб остатков крыльца?
Рустам Рахматуллин больше года назад   Изменить
Павел, вот поэтажные планы. Древнейшее ядро со сводами в правой части первого этажа. https://mosculture.ru/wp-content/uploads/2014/09/026.jpg

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *